Штабные аналитики королевских эльфов считали, что первый удар враг нанесет именно по этому городу. Поэтому сейчас вокруг него расположилась двухмиллионная армия принца Эллмира — брата короля Эллчагра.
В планы адмирала Ломилирна не входило посещение Карливалла. Миссия эскадры была тайной и скрывалась от армейского руководства. «Контора» принца Кинтэлла располагала сведениями, что даже среди высших офицеров кое-кто является сторонником идей короля-Дракона.
Космонавты почти все время проводили на открытых палубах корабля, обучая десантников новым приемам боевого фехтования. Эльфы, а особенно эльфины, потихоньку начинали усваивать новые взгляды на войну. Из благородного поединка она постепенно превращалась в хорошо спланированное, расчетливо-хладнокровное мероприятие. Кроме физических тренировок, космонавты обращались и к другим методам обучения.
— Лучший бой — тот, который не состоялся. — В лучших традициях школы космической разведки проповедовала Яна, расхаживая перед притихшим экипажем. Дилафисса и Кэлорин через «дальнословие» передавали ее лекцию на другие корабли. — Не лезьте на рожон. Не хвастайте тем, что готовы отдать жизнь за победу. Если вы погибните — кто тогда станет радоваться этой самой победе? Умирать должны ваши враги. А еще лучше — не умирать, а сдаваться. И даже не сдаваться, а просто не задумываться о нападении. Отсутствие войны означает то, что вы достаточно сильны. Если на вас напали — значит, вы виноваты в этом сами. Вы проявили слабость, и кто-то посчитал, что может вас победить…
— В таком духе она может вещать часами. — Шепнул Максим Олафу. — Ей надо было идти не в полевые агенты, а в преподаватели военной истории.
— Ничего. — Махнул рукой тот. — Все равно на этой летающей посудине больше нечего делать. Я уже скучаю по инфо-каналам, по компьютерным играм, по тиру.
Максим указал на колчан с луком и стрелами:
— Вот теперь твой тир.
Олаф сплюнул за борт.
Максим пожал плечами:
— И я того же мнения. Сюда бы хороший «винторез» или «трещотку».
— Лучше бы не их сюда, а нас к ним.
— Лучше бы не их сюда, а нас к ним.
— Это ты верно сказал, Олаф. А как же твоя фея?
Бьорнсен махнул рукой. В этом жесте было все: и смирение с потерей, и расставание с мечтами, и огорчение от невозможности счастья.
Максим постарался изгнать мрачные мысли из головы товарища:
— Диньзиль сказала мне, что многие эльфийки готовы с тобой познакомиться… поближе.
— Возможно. Как-нибудь потом. Не на корабле.
— Да уж, конечно. — Максим улыбнулся. — От твоей энергии эта плетеная корзина может развалиться. Я помню, как в «учебке» вы с Оленькой Тарлиевой погнули металлическую койку.
— Да, были деньки. Но я теперь все чаще задумываюсь о том, что будет с нами дальше.
— Дальше? В каком смысле? Когда мы вернемся на Землю, нас представят ко всем высшим наградам. Мы станем героями. Нам сразу присвоят звания полковников.
— Кончай шутить, Максим. Ты же знаешь, о чем я спросил. Что дальше? Почетная старость, смерть. Все. Мы всю жизнь будем вспоминать это приключение. Будем вспоминать этот мир.
— Почему вспоминать? Мы установим дипломатические отношения с эльфами. Возможно, станем консулами или послами. Будем жить здесь…
— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
— Честно?
— Честно.
— Не верю.
— И я тоже.
Олаф замолчал, глядя на Серебристую степь и тонкую, едва заметную черную полоску там, где начиналась Черная Половина. По степи прочь от кораблей мчалось большое стадо длинноногих животных.
Максим с печалью в голосе произнес:
— Если серьезно, я думаю, что о нашем открытии никто не узнает, кроме верхушки военных и ученых. Нас разрежут на кусочки, наши мозги пропустят через ретроспективный гипноз. Нас выжмут и выбросят. Так они делали со всеми инопланетянами, так поступят и с нами.
— Инопланетян не было. — Не слишком уверенно возразил Олаф.
— Ага! — С неожиданным озлоблением крикнул Максим и повел рукой вокруг. — И этого ничего нет. Просто мы лежим в капсулах виртуальной реальности, а Зуйфа Фируллина написала хорошую программу для имитации вымышленного мира. Какого черта, Олаф? Ты сам начал этот разговор. Ведь ты же хочешь остаться здесь. Что, не так?
— Так и не так. Мы обязаны сообщить на Землю все, что узнали. Пусть даже совершенно точно зная, что станем лабораторными крысами, подопытными кроликами.
— Ты думаешь, И-Ван Красин ничего не знает? Я уверен, что на Земле давно известно и о Богах, и о эльфах, и о Срединных Мирах. Сам факт существования «мерцалки» говорит о том, что хоть кто-то это знает.
— А я все же считаю, что это не так. Иначе…
— Что иначе?
— Не знаю. Мы бы не жили так, как живем сейчас.
— Тебе не нравится Очеловеченная Федерация?
— Ты задаешь провокационный вопрос.
— Я знаю. Скажу даже больше: я уверен, что тот, кто изобрел «мерцалку», готов был на все, лишь бы вырваться с Земли. Ему она тоже не нравилась.
Они замолчали. Корабли как раз пролетали над огромным озером, с двух сторон обрамленным горными хребтами, а с третьей стороны покрытым густыми тростниковыми зарослями.
Корабли как раз пролетали над огромным озером, с двух сторон обрамленным горными хребтами, а с третьей стороны покрытым густыми тростниковыми зарослями. Квадратное солнце отражалось в синей воде. Над озером поднялась стая птиц. Точнее, не птиц, а местных летающих существ.
— На Земле не осталось свободы. — Произнес, наконец, Олаф.