Неужели одно лишь это породило у тебя отвращение, Келли? Не может быть. А если может, то… Нет, не хочу так думать. Разве тело обязательно должно быть совершенным, чтобы заслужить любовь? Стоит только взглянуть вокруг, и убедишься в обратном. Или… Мне всего лишь нужно было быть богатым, вот тогда бы женщины сами бились за место в моей постели! Да, Келли? Ты такая же, как тысячи других? Тебе тоже нужны от жизни лишь деньги?
Но может быть, все было заранее подготовлено? Отрепетировано, как ярмарочное представление? Может быть, госпожа нарочно подговорила тебя или заставила произнести те слова? Во всем виновата Наута, да? Хозяйка?
Я не стал распахивать дверь пинком: она уже была открыта. Келли все так же сидела, размеренно проводя гребнем по медовому золоту волос, все так же смотрела в зеркало, в котором появилось теперь и мое отражение. И вопросов не понадобилось, потому что карий взгляд, устремленный в зеркальные просторы, оказался красноречивее языка.
И почему с губ всегда слетают не те слова, что важны, а те, что успели на гребне обиды первыми оказаться у выхода?
— Я не думал, что ты трусиха.
И почему с губ всегда слетают не те слова, что важны, а те, что успели на гребне обиды первыми оказаться у выхода?
— Я не думал, что ты трусиха.
— Я не боюсь.
— Надо было все сказать самой.
— Тебе было бы легче?
Правильный вопрос. Да я бы не поверил. Ни за что. Не захотел бы поверить. А потом разразился бы проклятиями на голову той, которую… Любил.
— Нет.
Покатые плечи приподнялись и опустились, заставляя узенькие полоски ткани начать движение вниз, заставляющее сердце привычно вздрогнуть:
— Тогда в чем беда?
— Ни в чем.
— Ты зашел сказать: «до свидания»?
— Я зашел сказать: «прощай».
* * *
— Обедать!
Голос Тай настиг меня на середине лестничного пролета. Второго по пути на чердак.
— Я не голоден.
— Полдня где-то ходил, и кушать не захотел?
Наивное удивление кузины почему-то не смогло меня умилить, хотя раньше всегда достигало поставленной цели: рассеянной улыбки и согласия со всеми предложениями, что последуют далее.
— Нет.
Скрип. Скрип. Скрип. Последняя ступенька.
— Все ведь без тебя съедят… — Тай робко попыталась сбить меня с выбранного пути. Не смогла.
Знаю, что останусь голодным до утра. Пусть. Все равно сейчас кусок в горло не лезет. Но мне уже не обидно. Не больно. Не противно. Мне — удивительно.
Разве я что-то просил у судьбы? Не припомню. Принимал ее милости без выражения истовой благодарности? Вот это вернее. Но никто нарочно не учил меня верить в богов, поэтому, наверное, жители небесных дворцов и решили отказать в покровительстве юнцу, считающему подлунный мир прекрасным и счастливым. Хотя… Нет, моей вины в когда-то давно случившихся бедах не было.
Не уродился с полноценным Даром? Такое бывает сплошь и рядом. Да и разве я много потерял? Подумаешь, не вижу кружева заклинаний глазами! Зато могу плести их не хуже, чем все прочие маги. Вот только…
Да пошло оно все за Порог! Я ведь не прошу невозможного. Всего одну горсточку. Глоточек. Капельку счастья, но чтобы настоящего и только моего. Чтобы я сам решал, принять его или прогнать.
Рубашка опять мокрая от пота… Надо бы хоть прополоскать. Или плюнуть на приличия? Мужчина каким должен быть? Сильным. А сильные мужчины обычно не утруждают содержанием себя в чистоте, за них это делают женщины. Но поскольку вокруг меня из женщин осталась одна Тайана, придется самому обо всем заботиться. Постираю. Плита еще не должна остыть, разогреется легко. Можно и холодной водой обойтись, но… Не люблю морозить пальцы. Ничего с ними не сделается, и все же, мало приятного в том, чтобы вновь заставлять кровь просыпаться от ледяного сна, потому что и помимо стирки имеются занятия с теми же последствиями для плоти. Например…
Занавеси взметнулись вихрем, но тут же успокоились, сделав это столь поспешно, что не возникло ни малейшего сомнения: меня снова почтили посещением. А если учесть расположение источника короткой бури, можно вообще не задавать вопросов. И не оборачиваться. В конце концов, даже умирать легче, когда не видишь, кем и куда наносится последний удар.
Но пока его не последовало, попробую сам провести атаку:
— Вынужден вас разочаровать.
Убийца, вопреки моим представлениям, не стал сразу хвататься за оружие, предпочтя слова:
— Так скоро? Мы ведь и условий пока не обсудили.
— Именно поэтому. Никаких условий не будет. И никакого обсуждения, разумеется.
Он помолчал, шагнул ближе — рассохшиеся доски выдали пришельца скрипом — и заинтересованно спросил:
— Причина?
Никогда прежде не встречал любопытных Теней. Собственно, этот вообще первый, кого я удостоился удовольствия лицезреть. И пожалуй, раз уж убиение откладывается, взгляну еще раз.
М-да, с утра мало что изменилось. В одежде, по крайней мере, отличий не замечаю. И черты лица все так же кривятся и текут вместе с темным рисунком, ни на вдох не останавливающим свой бег. Зато взгляд сейчас совсем другой: удивленный, азартный, почти человеческий.
— Вам, действительно, хочется ее знать?
— Ага. Не люблю приходить и уходить зря.
Похвальная привычка. Не слишком удобная для меня, потому что признаваться в собственной никчемности всегда стыдно, но… Придется.