— Думаешь, я отказала тебе, потому что ты больше не считаешься магом? Нет. Будь ты даже одним из первых в Регистре, не согласилась бы. Потому что на кону стоит больше, чем я могу позволить себе потерять. Но да, устроить встречу с главой Надзорного совета мне по силам. Не скажу, что просто, но возможно. И хорошо, что ты не рассказал о причине, которая привела тебя сюда. Знаешь, почему?
Почти догадался. Но облекать ощущения мыслями не хочу. Уж больно неприглядная картинка получается.
— Потому что я донесла бы на тебя. Ужасаешься моей подлости? Зря. Каждый из тех, кто мне подчиняется, спит и видит, чтобы занять мое место, и если бы кому-то из них выпала возможность узнать… Они уже бежали бы, теряя башмаки, и, перебивая друг друга, распинались бы перед членами Совета. Вот, к примеру, даже она… Силема!
Женщина, раскладывающая бумаг на столе Смотрительницы, невольно вздрогнула.
— Да, госпожа?
— Вот скажи, Силема, если бы ты знала, почему этот молодой человек желает встретиться с главой Надзора, что бы ты сделала?
Обращенный на меня взгляд темно-карих глаз оказался не на шутку серьезным.
— Рассказала бы кому-то из Совета. Если бы мне самой удалось с ними встретиться.
— Но ты можешь оставить донесение, ведь так? — продолжила допрос Таира.
— Могу. — Служка выровняла последнюю стопку прошений и выпрямилась. — Но не получу с того никакой выгоды, а потому не стану и стараться. Мне можно удалиться, госпожа?
— Да хоть удавиться, — благодушно разрешила Смотрительница и, проводив Силему взглядом, презрительно фыркнула: — Вот видишь! Каждый думает о выгоде. И ты — тоже.
Конечно. А как может быть иначе? Оставить дядюшку в счастливом неведении относительно его непоколебимого могущества? Дожидаться, пока Трэммин испробует еще какой-нибудь способ сжить меня со свету? Благодарю покорно! Нет уж, лучше я буду преследовать выгоду. И свою, и чужую, потому что семья кузнеца тоже может из-за меня оказаться под ударом.
А знать, что в любой миг та же Тайана рискует не вернуться домой целой и невредимой…
Я должен поговорить с главой Совета. Но как? Была слабая надежда на госпожу Смотрительницу. Не оправдалась. Кто еще остается? Вилдия? Нет, эту женщину мне стыдно просить о большем, чем она уже успела для меня сделать. А если вспомнить, что дядюшка вполне может точить на нее отдельный зуб, стоит отбросить даже малейшие фантазии. Пусть Дом призрения живет безмятежно.
— Благодарю, что снизошли до разговора со мной, dyesi.
Таира еле заметно скривилась:
— Можешь считать меня, кем угодно, но я сказала правду.
— И мое уважение к вам останется все столь же неизбывным.
— Но приправится ненавистью?
— Почему же? Я понимаю причину, по которой вы отказали. И не могу ни просить, ни обижаться. Все равно каждый решает сам, как поступить.
Глаза Смотрительницы блеснули неожиданным теплом:
— Да, каждый. Из нас и не только. Ты давно это понял?
— Признаться, не очень. Мне… помогли понять.
— Друг? Или просто хороший человек?
И что ответить? Ни то, ни другое, ни третье? Другом Джер не мог мне ни быть, ни стать. Человеком он и подавно не был. Хороший? А что вообще такое «хороший человек»? Тот, кто делает добро, или тот, кто не творит зла? Наверное, что-то среднее. Ведь невозможно быть уверенным, что совершаешь добрый поступок, если не имеешь понятия, что значит злиться и ненавидеть.
Да, именно так. Среднее. Посередине. Между чашами весов, замерших в равновесии.
— Неважно. Помог, а большего и не требовалось.
— Ты простишь меня?
— Я не вижу за вами вины, чтобы прощать. Лучше попрощаюсь.
— Больше не заглянешь?
Таира отводит глаза, значит, время прямых взглядов закончилось. Жаль, но такова жизнь.
— Вряд ли. Повода в ближайшем будущем не возникнет. А если мне все-таки что-то понадобится от Регистровой службы… Вас уже может не оказаться в этом кресле.
Она вздохнула, но нашла силы улыбнуться:
— Ты прав. Я живу долго, но не бесконечно.
— Счастливо оставаться!
— Счастливо уйти! — слышится вслед.
Хорошее пожелание. Очень нужное мне именно сейчас. Уйти от всех трудностей. Обойти все преграды и достичь поставленной цели. Хотелось бы… Но пока все дороги, уходящие с перекрестка, скрыты туманом. В какую сторону шагнуть?
Силема, вновь торопящаяся по каким-то делам, задевает меня полами развевающейся мантии, и я чувствую, как в мою ладонь тычется что-то. Маленькое. Скомканное.
Можно пройти мимо, не заметив, можно поймать бумажную птаху. Что выберу? Конечно, второе! Как говорят в народе? Дают — бери. Правда, у этой фразы есть еще не слишком приятное продолжение… Но бить меня вроде бы пока никто не собирается.
Расправляю записку уже на улице, порядочно удалившись от Регистровой службы и любопытных глаз.
«Я могу вам помочь, но в обмен на одну услугу. Если пожелаете, приходите ближе к вечеру, на пятом ударе колокола после полудня».
И заковыристый адрес. Прийти? Приду. Удача это или нет, неважно. Если уж отсекать все возможности, то сразу и резко. Чтобы болело недолго.
* * *
— Эй, мастер! — обращаюсь к малышу, возводящему крепость из камешков рядом с крыльцом уютно расположившегося в саду дома.
— Не подскажешь, где живет госпожа Силема?
Мальчик не поддался на лесть и с минуту или дольше разглядывал пришельца, словно решая, считать меня врагом или другом.