Раскрыть ладони

— А ты домой не пойдешь?

— Чуть позже. Пройдусь немного.

— Ну ладно… Только смотри, не припоздняйся, а то Тай снова всех пилить начнет!

— Хорошо.

Как же я могу причинить беспокойство кузине? Не могу. Потому что не хочу. Ничего. Кроме крови, и вовсе не моей.

* * *

— И это все?

Унизанные перстнями пальцы брезгливо берутся за уголок листа и поднимают со стола бумагу с описанием моих прегрешений.

Вопрос повисает в воздухе. Но не потому, что отвечать на него некому: дознаватель, еще в самом начале честно объяснивший мне безнадежность положения, сидит тут же, рядом с судьей, сонно подпирая подбородок рукой. Смеженные веки только усугубляют ощущение, что этому человеку происходящее мало интересно и не особенно нужно. Впрочем, то же самое можно сказать и о вершителе людских судеб, расположившемся в роскошном кресле, наверняка нарочно вынесенном из дома ради того, чтобы редкий для Саэнны пасмурный, а потому прохладно-свежий день был проведен с наибольшим удовольствием.

Грузное, то ли раскормленное, то ли отягощенное недугами тело при малейшем движении колышется под просторной мантией, как загустевший костный отвар. Уголки губ опустились вниз вместе с повисшими щеками, но может быть, именно из-за этого кожа в верхней части лица натянулась, и лоб остался удивительно гладким для почтенного возраста судьи. За пятьдесят, причем далеко.

Тщательно зачесанные назад волосы, конечно, крашено-темные, но почему-то не вызывают недоумения. Впрочем, в человеке, назначенном выносить приговор, вообще все уместно. И внушающая почтение полнота, и едва уловимая снисходительность взгляда, и блеск золота, выставленного у всех на виду. Если бы кто-то спросил у меня, как должен выглядеть судья, я бы, не задумываясь, ответил: конечно же, как dyen Фаири!

Переношу вес на другую ногу, и морщинистая кора дерева, к стволу которого устало прислоняюсь, злобно упирается мне в спину кулачками узловатых выступов. Приходится пристраиваться заново. Хорошо хоть, есть, что использовать в качестве опоры, иначе давно бы уже пренебрег правилами и уселся на траву, потому что ожидание… никак не хочет заканчиваться.

Густо-зеленый листик, падая, закружился у меня перед глазами, словно желая своим танцем скрасить улетающее в пустоту время. Жаль, что джасская слива уже отцвела. Должно быть, весенней порой, когда темные до черноты ветви окутаны приторно-белыми облаками цветов, задний двор Судейской службы невыразимо прекрасен. Впрочем, и сейчас, больше похожий на лабиринт древесных стволов под ажурной крышей листвы, он способен поразить воображение и настроить на любой лад, по выбору. Хотите покоя? Следите за мерно вздымающимися и опадающими волнами зеленого моря. Жаждете вдохновения? Всматривайтесь в причудливые узоры коры. Вынашиваете планы мести? Вдохните полной грудью острую горечь зелени и освободите сознание от всех мыслей, кроме одной. Но что прикажете делать человеку, у которого нет желаний?

Вайли нужно прибить, не вопрос. Но сейчас я не смогу это сделать, а по прошествии времени скорее всего и не захочу. Потому что поленья в костре злобы сгорят дотла. Правда, если скупщик не учтет полученный опыт и снова меня разозлит… Добьется немедленного упокоения, нужно только выбрать удобный момент и удостовериться в отсутствии свидетелей. Но платить десять «орлов» я не намерен. Никогда и ни за что. Вернусь и выбью из жадины имя покупателя, а потом уже решу, как поступать. Хотя, двести монет… Он ведь не согласится уступить книги за меньшую сумму? Нет. Придется копить или искать другой способ рассчитаться. Возможно, смогу оказать какую-нибудь услугу, но об этом все равно рано думать. Пока нужно собирать силы в комок, чтобы…

А собственно, чтобы «что»? За себя я всегда сумею постоять, значит, опасаться нечего. Если понадобится, уступать тоже умею. До лизоблюдства и подхалимства. Выживу, сомневаться не приходиться. Вернее, выживет мое тело, а душа… Может быть, я зря за нее цепляюсь? Может быть, она уже давно ушла за Порог, оставив лишь воспоминание? Впрочем, так и лучше. Безопаснее. Выгоднее. Надежнее.

— М-м-м?

О, он же, в самом деле, дремал! А вопрос судьи заставил-таки дознавателя попрощаться со сном. Даже немного жаль человека: погода странно сонная, я и сам почти клюю носом.

— По обвинению есть еще какие-нибудь свидетельства или заявления?

— Нет, почтенный.

Судья удивленно моргнул:

— Право, любезный dyen Тинори, я не ожидал, что вы всерьез отнесетесь к моим жалобам на чрезмерные ворохи бумаг… Но раз уж уважили пожилого человека, примите мою искреннюю благодарность.

— Монетами было бы приятнее, — без тени улыбки, но при этом совершенно беззлобно намекнул дознаватель.

— Монетами? Ах, монетами… — по студню судейского тела прошла короткая волна хохотка. — Я запомню, не беспокойтесь.

— Мне ли сомневаться в твердости вашей памяти, почтенный?

— А вот лесть вам не к лицу, Тинори, не к лицу… Впрочем, оставим наши дела в стороне и примемся за дело чужое.

Заявитель пока не прибыл?

— Как видите, — пожал плечами дознаватель, поменяв точку опоры со стола на спинку кресла.

Перстни шурхнули друг по другу, дополняя щелчок пальцев коротким металлическим эхом. Служка, удостоенный сомнительной чести записывать результаты рассмотрения обвинений, потянулся к песочным часам. Стеклянные бутоны, прильнувшие друг к другу, словно в поцелуе, поменялись местами, и тоненькая струйка подкрашенных кармином крупинок потекла, отсчитывая последние минуты моей свободы.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142