— Было бы, чему учиться!
Демон укоризненно качает головой:
— Мы все учим уроки. Каждый день. А тот, кто не усваивает науку с первого раза, обречен снова и снова повторять одно и то же. Правда, некоторые наставления я бы не отказался выучить еще раз.
Я тоже. Например, пережить заново те мгновения, когда ждал возвращения черного рисунка на тело убийцы. Такого спокойного азарта и уверенности мне не доводилось чувствовать никогда прежде. Я не узнавал самого себя, и это было… Прекрасно. А вот возвращение к прежнему усталому унынию почему-то не понравилось.
— Да, пожалуй…
Хорошо, когда не о чем говорить, и можно просто стоять, положив ладонь на еще сохраняющий дневное тепло камень стены. Стоять, молчать, не мечтать и не сожалеть. Стоять, пока тебя не заставит пошатнуться одновременно удовлетворенное и сожалеющее:
— Мне больше незачем здесь оставаться.
Джер блаженно потягивается, не забывая следить за тем, чтобы ремень сумки оставался на плече. Можно подумать, у него уже имеется печальный опыт беспечности, приводящей к вылавливанию свитков пергамента из грязной лужи! Хотя… Чем боги не шутят? Тем, над чем смеются демоны.
— Хочешь уйти?
— У тебя другие намерения в отношении меня?
Конечно, нет. Да и зачем мне распоряжаться чужой жизнью? Пусть даже не человека, а пришельца с Полей Отчаяния. Мочь — могу, но хотеть…
— Никаких.
— Тогда разреши мне откланяться.
Разрешить? Уж кто-кто, а демон не должен нуждаться в таких любезностях! Но почему-то никогда не забывает о них напомнить или попросить.
— Я тебя не держу.
— Знаю.
Когда рядом находится кто-то, понимающий тебя даже не с полуслова, а задолго до того, как с губ сорвется хоть какой-нибудь звук, становится очень легко дышать. Потому что не нужно ни играть, ни притворяться, ни бояться. Интересно, сам демон об этом догадывается?
— Но мне все-таки нужна твоя помощь.
В отсветах фонарей не понять, лукаво он улыбается или грустно.
— В чем?
— Помоги мне вернуться. Туда, откуда я пришел.
И верно… Он же не может вечно оставаться здесь, со мной! У демона наверняка есть свои дела и свои цели, от достижения которых его отвлекло мое глупое отчаяние.
— Я бы с радостью… Но как это сделать? В тот раз я потратил все запасы, что у меня были. Нужно разобрать не одно заклинание, чтобы…
Смеется. Весело и заливисто.
— Ты так еще и не понял?
— Чего?
— Тебе больше не нужны чужие объедки.
— Но…
Демон делает над собой неимоверное усилие, чтобы посерьезнеть и придать голосу наставительный тон:
— В твоем распоряжении находится нечто большее, и поверь, мои старания тут ни причем. Я всего лишь помог расправиться Нитям внутри твоего тела, но рано или поздно они и без моих усилий сделали бы то же самое… Когда-то ты мог ощущать только Пряди, вырванные из Гобелена и грубо скрученные не слишком умелыми пальцами, а теперь можешь касаться тех, изначальных и истинно могущественных. Они ведь приняли тебя в число своих друзей, верно? И будут выполнять твои просьбы, потому что больше всего на свете ценят ласку и заботу.
Не понимаю, о чем он говорит, но не чувствую лжи ни в едином слове. Нити занавесей посчитали меня своим другом? Как это возможно? Неужели они обладают собственной душой и разумом? Невероятно. Но если вспомнить, как охотно они и раньше подставляли мне свои пушистые бока… Хотели, чтобы я их приласкал? И только-то?! Боги, неужели это правда?
Беда только в одном: найти подтверждение со стороны не получится.
— Но почему кроме меня никто больше не…
Пожимает плечами:
— Трудно сказать. Наверное, так причудливо изменило узор Кружево твоей крови. Причудливо и опасно.
Легкий холодок поднимает волоски на моем загривке.
— Опасно?
Демон смотрит на меня немигающим и жутковатым взглядом, но мне становится страшно не от угрозы или чего-то подобного, а от того, что в зеленых глазах плещется вина. Самая обыкновенная, человеческая.
— После всего случившегося я должен был бы тебя убить.
— После всего случившегося я должен был бы тебя убить.
А он знает, что своей честностью причиняет боль сильнее, чем все палачи мира, вместе взятые? Похоже, знает. Потому и пользуется своим даром так редко.
— Еще не поздно. Да и… Ты имеешь на это право.
Вздыхает:
— Если бы только право! Я просто должен . Если хочу избежать неприятностей. Если хочу сохранить равновесие мира. Но, к сожалению или к счастью, я… Слишком ленив.
Загадочное заявление. Искреннее и правдивое, странно уместное, но совершенно необъяснимое.
— Тебе лень меня убивать?
Качает головой:
— Нет, не так. Скорее, мне лень брать на себя лишнюю работу.
— Работу?
Ничего не понимаю. И не хочу понимать, потому что знаю: если понадобится, он сам все объяснит. И очень доходчиво, уж это демон умеет!
— Чем ты занимался всю свою жизнь?
— Э-э-э… — Если не считать сотен глупостей, сложившихся в тяжеленное надгробие, ничем особенным. — Расплетал заклинания.
Радостно хлопает в ладоши:
— Вот! Именно! Избавлял мир от избытков магии.
— Ну и что?
— Я делаю примерно то же самое. Несколько иным способом, разумеется, но суть от этого не меняется. И когда я называл нас «молочными братьями», я вовсе не шутил и не лгал. В нас течет разная кровь, но мир, вскормивший нас молоком жизни, поручил нам одно и то же дело.