Схватка вышла скоротечной. Рослые парни с тесаками в руках бросились на нас. Дрались упорно, умело, но выстояли только десять секунд. Нам тогда повезло, ушли без шума…
Трактирщик сам поливал мне на руки из кувшина, когда я умывался во дворе. Помня вчерашнюю схватку, смотрел несколько испуганно. Сказал, что старик-торговец выехал рано утром в сопровождении молодого дворянина и что к ним перед самым отъездом присоединились два купца. Потом начал ругать бандитов, мол, в последнее время житья не дают.
Я вытер руки, поблагодарил трактирщика и пошел одеваться.
…Ушедший вперед обоз все-таки догнал. Издали увидел перевернутые подводы, тела убитых и ватажников, в спешке расшвыривающих вещи путников в поисках ценностей. Их осталось пятеро, кто уцелел после короткого и яростного боя. Барон, купцы и семейство Бумера сопротивлялись до последнего, восемь бандитов лежали рядом с их телами.
Меня ватажники заметили, только когда я подъехал почти вплотную. Раздался свист, побросав награбленное, бандиты выхватили оружие и встали у телег. Вперед вышел высокий широкоплечий мужик, сжимая в руке меч убитого барона. Несколько секунд мы рассматривали друг друга, потом к новому вожаку подскочил низкорослый крепыш средних лет и, кося на меня узкими глазами, крикнул:
— Он был там, точно говорю! У меня глаз наметан.
Вожак скользнул взглядом по моей одежде, оружию, потом отрывисто бросил:
— Оставь коня и оружие и можешь убираться!
— Я еду своей дорогой, а вы уже получили, что хотели. Разве этого мало?
Вожак усмехнулся, кинул взгляд на своих людей и неожиданно крикнул:
— Бей!
В следующий миг он согнулся пополам и упал на землю с ножом в груди, а я соскочил вниз, уклонился от булавы, ударил мечом в живот налетевшего ватажника, оттолкнул его и поднырнул под коня.
Еще двоих бандитов срубил мечом, третий бросился в обход коня, и Гром страшным ударом задних ног размозжил ему голову.
— Молодец, Гром! Здорово ты его.
Добив раненого, убрал оружие и прошел вдоль повозок. Барон дорого продал свою жизнь, возле него лежали трое ватажников. Обезглавленное тело старика застыло возле повозки, поодаль лежала старуха со страшной раной в груди. Две молодые женщины были обнажены. Перед тем как убить, ватажники их изнасиловали.
В одной повозке на двух больших покрывалах лежали золотые и серебряные монеты, несколько драгоценных камней, украшения. Я уложил добычу бандитов в мешок и взвесил в руке. С учетом драгоценностей и украшений потянет на семьсот монет золотом. Знатный улов.
За спиной вдруг раздался шорох. Я отпрыгнул в сторону и выхватил меч. И тут же опустил его. Маленькая девочка, что лежала рядом со старухой лицом вниз, шевельнулась, застонала, потом села, держась рукой за голову.
Растерянный взгляд прошел по телам убитых, остановился на обезглавленном трупе старика. Кое-как встав, девочка подошла к нему. Ее слегка пошатывало.
— Деда…
Тонкие пальцы коснулись груди убитого, тронули вышитую сорочку, забрызганную кровью. Девочка огляделась, вздрогнула, увидев обнаженные тела женщин, и прикусила губу. Потом заметила меня и испуганно вскрикнула. На ее голове возле виска я разглядел припухлость и ссадину. Видимо, удар прошел вскользь, она потеряла сознание, а ватажники в спешке не обратили на это внимание, посчитав убитой.
— Ты кто?
— Не узнаешь меня?
Она помолчала, потом несмело произнесла:
— Ты был в трактире…
— Верно.
Я подошел к коню, сбросил мешок с добычей.
— Это принадлежит тебе. Здесь деньги твоего деда и… словом, все твое.
Она кинула взгляд на мешок, поправила непослушные волосы, спадавшие на лицо, и прошептала:
— Ты уезжаешь?
— Да. И тебе не стоит здесь задерживаться. Вы ведь ехали куда-то?
— Да… У дедушки в Удоре брат.
Вы ведь ехали куда-то?
— Да… У дедушки в Удоре брат. Мы хотели остаться с ним.
Она обернулась, посмотрела на убитых и всхлипнула.
— А ты… не возьмешь меня с собой, если… можно?
Зачем, спрашивается, отказал барону и старику, если сейчас повешу на шею эту крошку? Так ведь можно и год ребят искать.
Она сникла, поняла, что не возьму ее. Гром недовольно всхрапнул, чувствуя мое нетерпение, пошел вперед. Я поправил турсук и глянул назад. Девочка стояла возле дороги, длинные светлые волосы разметались по щекам, в глазах блестели слезы. Тонкие пальцы теребили кончик пояска. Рука натянула повод и конь встал как вкопанный. — Как тебя зовут?
— А-Алета, господин.
— Ты знаешь, где лежат твои вещи?
— Да, господин, в повозке дяди.
— Собери их. Живо!
Я спрыгнул с коня и пошел назад. Спрашивается — мне это надо? Нет. Где же логика и трезвый расчет? Наверное, там, где и мозги, — в зад… далеко.
Отобрал хорошего коня и быстро оседлал его.
— Садись в седло. — Помог ей взобраться на коня, приладил сзади мешок с деньгами и сверток с ее одеждой. — Слушай внимательно. Едем очень быстро, останавливаемся редко и только по необходимости. Меня слушать с первого раза, чтобы ни приказал, выполнять тут же. И не пищать! Уяснила?
— Да, господин.
— Меня зовут Артур. Так и зови, без «господин».
— Хорошо, го… Артур.
— В седле хорошо держишься?
— Да.
— Тогда вперед.
Яраган стоял на перепутье дорог и служил хорошим пристанищем всем, кто пересекал королевство с севера на юг и с запада на восток. К услугам путешественников многочисленные мастерские, где можно заказать что угодно — от столовых приборов до одежды. И, конечно, несколько постоялых дворов. Мы подъехали к самому большому. Тут же возник хозяин.