Что случилось потом? Свалка была, вот что. Разбойников полегло восемь, еще шестеро ранены, двое целехоньки — их схватили, заключены в командорстве тамплиеров, юрисдикция Ордена…
То есть как — перевести в городскую тюрьму? Простите, ваше преосвященство, но командовать рыцарями Храма я не могу!
— Зато я могу, — ледяным тоном сказал Адемар Ангулемский и взглянул на секретаря.
Тот предъявил прево Ла Рошели свиток, подписанный королем Филиппом.
— Этого тоже в цепи, — приказал Адемар, указав на прево. Епископ в точности знал, что наместник его величества получил соответствующие распоряжения, но исполнять их не торопился. — Держать при обозе, глаз не спускать!
Город-крепость Ла Рошель заняли за час, без лишних эксцессов. Порт закрыли, ангулемские дворяне вошли в командорство Тампля и арестовали тринадцать храмовников, принявших свою участь на удивление безропотно. Епископ, пользуясь дарованными его величеством полномочиями, переназначил прево города, поставив на этот пост своего племянника-мирянина, и первым делом отправился исследовать кладовые командорства. Нашел тридцать две тысячи ливров.
Адемар сразу же допустил к расследованию монахов доминиканского и францисканского орденов, у которых были особые указания от Гийома де Вэра, епископа Парижского. А через несколько дней, когда монсеньор почувствовал себя хозяином положения и прикидывал, какие выгоды епископату принесет конфискация имущества храмовников, из столицы прибыли доверенные люди государя Филиппа.
Руководил небольшим отрядом некий Жан де Партене, человек упрямого и твердого нрава, непреклонный, суровый и не питающий уважения к провинциальным епископам. Единственные три слова, им постоянно употребляемые, звучали так: «Это воля короля». Противоречить же воле его величества невозможно — чревато самыми дурными последствиями, для Филиппа лица духовного звания такие же подданные, как и все остальные. Более того, мессир Партене выложил на стол перед епископом высочайшие рескрипты, дававшие самые высокие полномочия и, как дополнение, предъявил бумаги Священного Трибунала.
Лучше с ним не связываться, решил Адемар Ангулемский. Пусть делает всё, что заблагорассудится. Но отчет о действиях шевалье де Партене в любом случае будет отправлен в Париж, в архиепископство Реймсское и дополнительно в Авиньонскую курию.
Первым делом Жан де Партене приказал освободить мессиров, схватившихся с братьями Тампля в ночь на пятницу тринадцатое октября, и немедленно перевезти всех до единого в комтурию госпитальеров — за ранеными нужен уход. Кроме того, ваше преосвященство, почему вы заточили их в крепость?
— Они нарушили законы короля, сударь. Может быть тамплиеры и виновны в известных… гм… прегрешениях, но по гражданскому римскому праву выходит, что именно рыцари Храма подверглись нападению ночью в пятницу!
— Вы спрашиваете, кто эти люди, монсеньор епископ? Они служат его величеству Филиппу Капетингу, нашему государю…
Других вопросов не последовало.
* * *Припугнув епископа и удостоверившись, что в Ла Рошели никто не посмеет чинить препоны королевскому посланнику, Иван принялся за расследование.
Для начала он решил окончательно утвердить собственный авторитет в глазах горожан и преосвященного Адемара: самочинно разместился на постой в командорстве храмовников. Там же поселил своих сержантов из числа лотарингской гвардии герцога Тибо, отданных в подчинение мессиру Партене его светлостью канцлером. Дозволения у епископа, понятное дело, спрашивать не стал.
Пункт второй: необходимо как можно быстрее выяснить, что произошло с мобильной группой, квартировавшей в Ла Рошели и обязанной прикрывать атлантическое направление. Странный ночной инцидент в порту, восемь погибших — самые крупные единовременные потери за всю историю корпорации, это же неслыханно!
Новоназначенный прево пунктуально исполнил приказ парижского гостя: раненых на телегах доставили из тюремной башни в комтурию иоаннитов, туда же сразу отправились Иван с едва живым после конного перехода Славиком.
Там же поселил своих сержантов из числа лотарингской гвардии герцога Тибо, отданных в подчинение мессиру Партене его светлостью канцлером. Дозволения у епископа, понятное дело, спрашивать не стал.
Пункт второй: необходимо как можно быстрее выяснить, что произошло с мобильной группой, квартировавшей в Ла Рошели и обязанной прикрывать атлантическое направление. Странный ночной инцидент в порту, восемь погибших — самые крупные единовременные потери за всю историю корпорации, это же неслыханно!
Новоназначенный прево пунктуально исполнил приказ парижского гостя: раненых на телегах доставили из тюремной башни в комтурию иоаннитов, туда же сразу отправились Иван с едва живым после конного перехода Славиком.
Резиденция госпитальеров выглядела значительно скромнее огромного поместья, принадлежащего храмовникам, но здесь было уютнее и безмятежнее — двухэтажные корпуса под черепицей, аккуратный садик во дворе, огород, скромная церковь в романском стиле, почти вытесненном ныне помпезной готикой, которой увлекались тамплиеры, строившие соборы по всей Европе.
Добились встречи с комтуром — пожилым бородатым рыцарем в черном облачении ордена святого Иоанна. Шевалье де Партене объяснился: светская власть просит вас об услуге, мессир. Дело государственное. Этих восьмерых взять под строжайшую охрану, оказать всемерную помощь в лазарете, никого посторонних не допускать — кроме меня и господина Стефана Ласкариса, вот он, перед вами, позвольте представить. В качестве пожертвования обители примите кошель с венецианским золотом.
Госпитальеры спокон веку отличались от собратьев из Тампля доброжелательностью и смирением. Комтур пообещал, что просьба будет непременно исполнена, в лазарете достаточно свободных помещений, надзор за страждущими обеспечат самый ревностный. Разрешите только узнать, как братьям-иоаннитам относиться к этим людям? Как к пленникам короля или?..
— Или, — сказал Иван. — Я имею основания опасаться за их жизни, оттого и настаиваю на строжайшей охране.
— Как будет угодно, шевалье.
* * *Тщательное дознание Иван вел пять дней — приболевшего после тяжкого путешествия из Парижа Славика пришлось оставить в бывших покоях командора, пускай приходит в себя.
Беготня с утра до ночи: совместно с отцами-инквизиторами допросить некоторых здешних тамплиеров, развязать языки смещенному Адемаром городскому прево и его помощникам, поднять записи капитана порта за последние две недели — сколько кораблей пришло, сколько отплыло, по каким направлениям, с каким грузом.
Хорошо, что десятник лотарингцев оказался парнем сообразительным и наученным грамоте — без его действенной помощи составить точную картину происшедшего было бы значительно сложнее. Вдобавок он прекрасно разбирался в тонкостях и особенностях провинциальной жизни и знал, в каком направлении копать.
Результат: к утру 24 октября именем короля было арестовано еще двадцать три человека — практически вся городская верхушка, покрывавшая деятельность тамплиеров в Ла Рошели и окрестностях. Вместе с прежним прево в башню Сен-Николя отправились городской бальи и несколько легистов-законников, королевские чиновники, двое судейских.
Иван, посмеиваясь, сказал, что массовые репрессии оправданы на все сто процентов — завтра же к Гийому де Ногарэ будет отправлен гонец с подробным описанием коррупционных схем в одном из важнейших портов Франции. Канцлер вцепится в это дело, как клещ: он давно борется с разнузданным мздоимством в провинциях и с радостью устроит показательный процесс, отправив в Ла Рошель королевских судей. Нам в свою очередь это зачтется, Ногарэ увидит, что не зря доверился братьям-мирянам Трибунала, перешедшим под королевские знамена.
Умолчать придется лишь об одном: событиях, в которые оказалась втянута против своей воли мобильная группа корпорации.