В небольшом аэропорту Бовэ-Тилль к северу от Парижа готовился к вылету в Россию принадлежащий частной клинике самолет «Хоккер-125» с полным комплектом реанимационного оборудования — предоплата за услуги была внесена полностью. Деньги перевела некая Марина д’Эльбеф — дама, известная в среде европейского бомонда как коллекционер уникальных древностей, неплохой специалист по литературе Высокого Средневековья и просто эксцентричная миллионерша, близкая к политическим и военным кругам.
…Лодку до завтра бросили в заводи — забирай что душе угодно, от «марсохода» до винтовок. Носилки соорудили из подручных материалов: весла, чехол от мотора, наспех срубленные толстые ветки. Иван подбадривал: Дверь рядом, это тебе не десять километров по пересеченной с раненым на плече и без медикаментов! Славик постарался вспомнить обязательные профессиональные навыки и обрел видимость спокойствия, но сердце все равно уходило глубоко под грудину — давление у пострадавшего падало, в чувство не приходил, а если вспомнить рану…
Дотащили. Вернули в объективную реальность. Иван, бросив короткое «Занимайся делом!», загнал напуганных женщин на кухню и совершил маленькое чудо: после его объяснений не было ни истерик, ни суматохи, лишь точное выполнение инструкций, первая из которых гласила — «не можете помочь, так не мешайте!». Как у него получается?
Вторая половина дня, в городе сплошные пробки, «скорую» ждать долго. Поэтому в разработку берется классическая схема — капалки в обе руки, гормоны, строжайший надзор за состоянием. Славик оставил практику давно, но самого важного не позабыл: твоя задача додержать пациента до приезда спецов.
Первый звонок — гражданину майору. Удалось рассказать о случившемся максимально сжато и доходчиво, с применением доступных каждому русскому человеку идиом, частенько объясняющих значительно больше, чем научные формулировки. Алавер сказал: «Сейчас буду» и швырнул трубку.
Первой приехала обычная городская «скорая» — 03, в составе флегматичной пожилой врачихи и тридцатилетней стервы-фельдшерицы, два прямо противоположных типажа, как они уживаются в одной бригаде? Стерва поначалу начала бросать презрительные фразы — самолечение, значит? Научились капельницу ставить, так, выходит, и «скорая» вам не особо нужна?..
— Ната, помолчи, — со сталью в голосе сказала докторша, едва Славик размотал повязку на бедре Сереги. — Мальчик все правильно сделал… Как вас зовут? Вячеслав? Что произошло? Вы можете внятно объяснить, откуда взялось вот это? Вы крокодила в ванной содержите?
И сняла с искромсанного ножом камуфляжа Сереги свежую тину с резким запахом болота.
Положение спас звонок в дверь — объявились Алавер и трое насупленных дядек, но не в сине-голубой униформе питерской «скорой помощи», а в старомодных белых халатах. Майор сразу увлек докторшу в гостиную, показал ксиву, принялся инструктировать. Бабуля, по обширному опыту знавшая, что всякое случается, кивнула, пообещала доложить ответственному врачу по городу, приказала своей несимпатичной помощнице собираться и с тем бригада убыла.
— Рассказывайте, — властно распорядился старший из трех медиков, доставленных Алавером. Строгий тип с густыми бровями, неуловимо похожий на Леонида Ильича Брежнева. — Ничего не скрывая.
— Ожог неизвестного генеза…
— Забудьте умные слова. «Генез» меня не интересует. Как выглядело в момент поражения?
— Да никак! Ткани просто начали растворяться! Будто лазером выжгли!
— Никакой это не лазер, — проворчал густобровый. — Срежьте всю одежду. Полностью. Антон — кардиограф! Дмитрий Сергеевич, допамин в раствор, давление мне не нравится — шестьдесят на сорок.
— Срежьте всю одежду. Полностью. Антон — кардиограф! Дмитрий Сергеевич, допамин в раствор, давление мне не нравится — шестьдесят на сорок. Дальше?
— Дальше? — растерялся Славик, не зная, как объяснить. — Закричал, свалился, сознание, по-моему, потерял сразу…
— Вы не знаете точно — когда?
— Невозможно было считать посекундно, — вежливо сказал Иван. — Чрезвычайная ситуация.
— Чрезвычайная… — эхом повторил суровый доктор. Оценил внешний вид Ивана: грязнющий бундесовский камуфляж, так и не снятые ботинки в траве и глине, серые разводы на лице прорежены светлыми полосками — пот стекал. — Понятненько. Позвольте взглянуть, что у вас на шее? Ожог? Причина аналогичная, разумеется?
— Вы правы, док.
— Ничего страшного, заживет. Пузырь не прокалывайте.
— Знаю…
— По вашим личным ощущениям, высокие или низкие температуры?
— Низкие. Но такого не бывает. Поражение на расстоянии? Это могло быть чем угодно, док.
— Вот именно, вот именно… Я вас больше не задерживаю, молодой человек. Натопчете только по паркету, обувь вся изгажена. Позовем, когда носилки вниз понесем — вы человек физически подготовленный, сразу видно. Пригодитесь для полезного дела. Остальные тоже могут выйти на перекур.
— Влипли? — напрямую спросил Алавер, оттеснив Славика в дальний конец прихожей. — Плохо дело?
— Хуже некуда. Я бы на вашем месте связался с бароном Фальц-Фейном и посоветовал над репинской Дверью построить саркофаг вроде Чернобыльского.
— Свяжемся, не беспокойся. Заметь, громких инцидентов вплоть до прошлого года там не было — а Дверь известна с восемнадцатого века. Следовательно, прорывы случаются редко?
— Юрий, там был не прорыв. Диффузное соединение реальностей, если я правильно использую термины, почерпнутые от мсье Жоффра! Занявшее большую площадь, несколько квадратных километров. Ваня ходил на ту сторону, видел необычное, позже расскажет…
— Хорошенькие новости, берет за душу. По твоей оценке, Сергей серьезно пострадал?
— Да. Если… Ну вы понимаете… Ведь я окажусь виноват!