Во-первых, бесследно исчезли трое высокопоставленных членов орденского капитула — командоры Франции и Прованса, а также командор Оверни Умбер Блан. Вчера они присутствовали вместе с магистром на похоронах Екатерины де Куртене, затем возвратились в замок, но с той поры их никто не видел. Сквозь землю провалились?
Возможно. Ногарэ сразу заподозрил, что беглецы воспользовались подземным ходом — осталось выяснить, где он находится! Приора парижского к канцлеру, на первый допрос!
Второе: запершихся в подземных казематах храмовников не удавалось извлечь оттуда несколько часов, окованные металлом двери вынесли, раскрошив каменную кладку и срезав вмурованные в нее петли: пришлось звать на подмогу мастеровых, работавших при кузнях Лувра.
Капитан Марсиньи, спустившийся в подземелье, обнаружил тела четырех братьев-рыцарей и двух сержантов — один из них предположительно убил всех прочих, а затем покончил с собой. Пришлось немедленно звать инквизиторов, дело серьезное, особенно учитывая еще тридцать два трупа, найденных в камерах: кровь свежая, следовательно, храмовники вначале зарезали всех до единого узников (среди них были восемь подростков обоего пола) и только потом покончили с собой.
Очень, очень странно. Кого тамплиеры содержали в своей частной тюрьме? Герард Кларенский пожал плечами и повелел доминиканцам открыть отдельное разбирательство с собственным производством по этому происшествию.
Третье: всего в Старом и Новом Тампле было схвачено сто сорок семь рыцарей, не считая сержантского состава и мирян, прислуживавших в обоих замках и теперь получивших статус свидетелей — конюхов-поваров-ремесленников переписали и отпустили, все одно деваться им некуда: большинство простецов жили при крепости.
С рыцарями вышел конфуз: ночью некоторые из братьев были настолько пьяны, что устроили потасовки с сержантами службы прево, ничегошеньки не понимая в происходящем. Усмирять разбуянившихся монахов, возмущенных злодейским покушением на их духовный сан, пришлось испытанными методами: сначала вязать, а после — ледяной водичкой из бочек. Некоторые не проснулись доселе — то-то будет удивлений, когда братья обнаружат себя в зарешеченных камерах «верхней тюрьмы» родного Тампля!
Отыскалось и золото — как же без него. Пересчитывать богатства храмовников придется несколько дней подряд, но по приблизительным оценкам мессира Рено де Руа в открытых кладовых хранилось около четырехсот тысяч ливров в монетах и слитках, принадлежащих командорству и собранных на новый Крестовый поход. Добыча колоссальная, причем королевский казначей пребывал в уверенности, что найдено далеко не всё. А ведь еще товары на складах, недвижимость, земля — это минимум два с половиной или три миллиона ливров!
Единственно, Рено де Руа тяготился неотступно следовавшими за чиновниками казначейства отцами-инквизиторами — у них, видите ли, следствие. Впрочем, сундуки, набитые кошелями с монетами, на доминиканцев особого впечатления не произвели, слуги Церкви стяжают не мирские богатства, а Царствие Небесное. Иное дело — архив. Или вот, к примеру, часовня великого магистра, весьма своеобразная…
Именно в этой часовне, расположенной рядом с личными покоями Жака де Моле, Герард из Кларено устроил краткое рабочее совещание с медиаторами — подальше от посторонних ушей. Славик с Иваном как раз успели вернуться из башни Цезаря, где опечатали помещения с финансовыми отчетами тамплиеров и передали их под временную охрану лотарингцев — разгребать гору пергаментов и подшивок сейчас немыслимо, объем колоссальный.
— Гуго, набрось засов, — его преподобие взглядом указал в сторону двустворчатой двери часовни. — Пятнадцать минут отдыха, господа. Сумасшедшая ночка. Только не подумайте, что эпопея завершена — всё самое интересное пока и не начиналось! Указание о разыскании и поимке де Вилье, де Ла Рока и командора Блана отдано, однако я подозреваю, что королевские псы след не возьмут — за отсутствием такового.
Испарились, исчезли, сгинули…
— Ла Рошель? — невозмутимо спросил Иван.
— Верно, даю десять против одного! Порт принадлежит тамплиерам, там находятся суда, постоянно готовые к отплытию. В графстве Пуату власть короля не столь авторитетна, как в Париже, приказ об аресте храмовников там, может быть, и выполнят, но спустя рукава — не сомневаюсь, королевские чиновники получают от Ордена немалую мзду и позволят некоторым рыцарям уйти.
— Не уверен, преподобный. Там наша мобильная группа, командует опытный медиатор.
— На них одна надежда. Далее: я успел выяснить, что часть библиотеки великого магистра также пропала — опись мы нашли и сверили с наличествующими книгами. Не хватает семнадцати томов. Летописи, поименные списки братьев, донатов и консьоров, некоторые орденские ордонансы для внутреннего употребления — словом, возможный компромат.
— Воображаю, сколько бумаг исчезло из основного архива, — сказал де Кастро.
— Не так уж и много по большому счету. Допустим, предупреждение о готовящемся разгроме Тампля они получили в конце сентября, после заседания королевского совета. Пока осознали, пока решили, как именно поступить и что спасти в первую очередь… Времени оставалось всего ничего, около двух недель, а Орден, как и любая сверхбюрократизированная структура, неповоротлив и медлителен. Знаете, что? Действовать быстро, не раздумывая, могла одна из внутриорденских фракций, поставившая главным приоритетом спасение собственных шкур. Вот где отгадка.
— Фракций? — переспросил Иван. — А конкретнее?
— Тампль — организация многочисленная и разветвленная, с филиалами по всей Европе. Появление оппозиции магистру предсказуемо — его политика нравилась далеко не всем. Признаться, я был обескуражен поведением де Моле во время ареста — он или гениальный актер, или магистр действительно ничего не знал о предстоящей акции. Жерар де Вилье, состряпав комплот внутри Ордена, попросту предал своего господина и братьев — решил исчезнуть, прихватив самое ценное. Командор решил спасти только своих, немногих ближайших соратников, входивших в число недовольных правлением Жака де Моле, отказывавшегося от любых реформ, наподобие планировавшегося объединения с госпитальерами… Чем не версия?
— Сурово. Звучит достоверно. Есть разумный план, что делать прямо сейчас?
— Ла Рошель. Как и было сказано тобой минуту назад.
— Собираться немедленно?
— Нет, конечно. Побег некоторых храмовников мы предвидели. Город закрыт, на дорогах заставы, уйти далеко они не могли. Будем искать — силы привлечены немалые. Пока наше место в Париже. — Его преподобие вздохнул и подошел к алтарю часовни. Коснулся пальцами Библии в роскошном золотом окладе с яшмой и неогранеными рубинами. Оглянулся на медиаторов. — Ну-ка, используйте дедуктивный метод. Что здесь неправильно? Господин Ласкарис, вы у нас ромей грекокатолического обряда, человек благочестивый и набожный… Ответите на вопрос?
— Ну… — Славик беспомощно взглянул на Ивана. — Я не знаю.
— Вот отправлю в одну камеру с де Моле, узнаешь, — хмыкнул брат Герард. — Заметили, насколько простая обстановка в часовне? Алтарь деревянный, три подставца для свечей, ни единой статуи святого или Девы Марии. Аскеза, достойная апостольских времен, — библейская бедность, никак не сопоставимая с пышностью комнат великого магистра. Подозрительная разница, не находите? Голые стены, будто в нужнике при казарме.
— Ваше преподобие, — укоризненно сказал Иван. — Ну что за лексика? Сами же обвиняли нас в сквернословии!
— А тут не храм, можно, — отозвался Герард. — Это что угодно, но только не католическая часовня.