— Черт, я фотоаппарат не взял.
— Не чертыхайся в храме, лет пятьсот-шестьсот назад из-за таких слов у тебя могли бы возникнуть самые фатальные проблемы. Я иногда жалею, что инквизицию отменили — приходилось работать с этими ребятами на той стороне, профи каких поискать, исключительные люди… А цифровик мы прямо сейчас тебе купим, магазин совсем недалеко. Спрячь кредитку, ты находишься на моем обеспечении вплоть до посадки в самолет.
— Точнее, на обеспечении корпорации и мсье Жоффра?
— Можно сказать и так. Вопрос прежний: что хочешь посмотреть?
— Солнечная погода, можно на Эйфелеву башню забраться. Она открыта для посещения сегодня?
— Эх ты, турист… В Париже есть куда более интересные места. Договорились, едем. Желание босса — закон.
— Я не твой босс.
— Думай что хочешь, смысла это не меняет.
* * *Культмассовые мероприятия в понедельник и вторник прошли уныло. Лувр как Лувр, Джоконда как Джоконда. Нечто наподобие обязательной экскурсии в Третьяковку во время поездки в Москву со школьной экскурсией. Куда любопытнее было другое — разговаривать с Иваном, охотно и развернуто отвечавшим на любые вопросы. Вернее, почти любые.
По этой причине ограничились Консерваторием и Лувром, все оставшееся время просто гуляли — Люксембургский сад, Елисейские Поля, набережные… Погода позволяла — середина января выдалась солнечной, похолодание и снегопады обещали только во второй половине недели.
— По меркам четырнадцатого века, мы находимся за чертой города, — Иван вытянул руку, указывая на остров Ситэ. Они стояли на мосту Руаяль, ближе к набережной Жоржа Помпиду, парк Тюильри оставался по левую руку. Отсюда открывался наилучший вид на историческое сердце Парижа. — Видишь две башни собора Парижской Богоматери? Тогда они уже были построены, а сам собор закончили только в 1345 году. Кажется, это единственная деталь пейзажа, не изменившаяся с тех времен.
— За чертой города? — повторил Славик. — А что здесь было?
— На месте Тюильри находился королевский сад и огороды, предназначение самое банальное: снабжение свежими продуктами двора его величества Филиппа Капетинга. Городская стена проходила там, где сейчас мост Карузель, следующий после Руаяля.
— Метров двести отсюда, — оценил Славик. — Значит, Париж семьсот лет назад был совсем небольшим городом?
— Это ты зря. По меркам эпохи — огромный мегаполис. Почти двести тысяч человек населения, крупнейший торговый и политический центр. Мало что осталось из старых зданий, почти ничего — Нотр-Дам, капелла Сен-Шапель, да фактически и всё. Луврский замок был совсем другим, не дворцом, как сейчас, а именно крепостью. А вот там, — Иван посмотрел на север, — за стенами Парижа стоял Тампль, резиденция Ордена Храма и сокровищница короны.
— По-моему, это неразумно, устраивать сокровищницу вне города. А если война?
— Ты не видел Тампля — четыре угловые башни, шатровая крыша по центру, бастион с двумя дополнительными башенками. Серьезное фортификационное сооружение, способное выдержать длительную осаду. Замок простоял пять столетий и был снесен только в 1808 году. Внушает невольное уважение. Признаюсь сразу, тогдашний Париж мне симпатичнее современного, несмотря на антисанитарию и, выразимся языком современным, неблагополучную криминогенную обстановку.
— Что, так плохо было?
— Ты про общественную гигиену или про бандюков?
— И то, и другое.
— Преступность была всегда, тут ничего не поделаешь. Но хорошо вооруженный и подготовленный человек мог спокойно ходить по ночным улицам весьма нереспектабельного квартала Марэ — между прочим, в тысяча двухсотых годах на его месте находилось болото, осушенное именно обитателями Тампля, храмовниками.
Служба прево Парижа, что-то вроде тогдашней городской полиции, далеко не всегда справлялась… С антисанитарией хуже, сам понимаешь: канализации никакой, открытые стоки на улицах и выгребные ямы. Сын короля Людовика Шестого как-то упал с лошади в сточную канаву, подхватил неизвестную заразу и умер. Запахи соответствующие, туда еще и мусор выбрасывают.
— Фу, — Славик поморщился. — Ты сам-то там ничего не подхватил?
— Полный комплект прививок, можно не бояться. Если тебе придется отправиться со мной, вакцинацию пройдешь в обязательном порядке.
— От чумы прививку не сделаешь.
— А это и не обязательно. Черная смерть, самая массовая эпидемия, придет только в 1346 году, почти через сорок лет. Мы успеем. Кстати, не расстраивайся, дело обстоит не так плохо, как ты думаешь: в Париже того времени было целых двадцать шесть общественных бань, некоторые — очень даже приличные.
— Ты что же, серьезно думаешь, что нам… Мне предстоит воспользоваться Дверью мсье Жоффра? Без меня — никак?
— На этот вопрос нет ответа. Пока ничего не решено. Но ты — аргус, твоя помощь может оказаться неоценимой.
— Это почему?
— Не задавай глупых вопросов.
— Это без знания языка и местных обычаев? Если меня даже вполне вменяемые скандинавы чуть не прирезали, а что говорить о Средневековье! Времена-то самые суровые.
— Обычаям и правилам поведения можно научиться. С языком сложнее. В крайнем случае, представим тебя дворянином откуда-нибудь из… Из… Да хоть из Византии, что недалеко от истины.
— И меня тотчас сцапает инквизиция за то, что православный.
— Ох, бестолочь. Да плевать на тебя инквизиции с крыши Нотр-Дам! Православные — не еретики, а схизматики, то есть раскольники. Две огромные разницы. Было однажды дело, православного попа спалили, но этот случай относится к статистической погрешности и произойдет лет через двести после смерти короля Филиппа — и то, батюшка попался в лапы к полным отморозкам, оказавшись в плохое время в плохом месте. Если бы жгли всех византийцев, приехавших по делам в Рим, Регенсбург или Марсель, торговля в Европе быстро прекратилась. Плюнь, никто и внимания не обратит.
— Мне остается только поверить.
— Врать я не стану, смысл? Куда теперь пойдем?
— В Ситэ, — уверенно ответил Славик. — Раз уж это действительно «сердце Парижа». Хоть осмотрюсь. На будущее. Точнее, прошлое.
Иван только фыркнул:
— Тогда вперед по набережной, до Нового моста. Название забавное — на самом деле это старейший каменный мост Парижа, его построили при короле Генрихе Наваррском и открыли в 1607 году.
— Том самом Наваррском?
— Ага. Который из «Королевы Марго».
* * *В среду днем Славик вышел из дома на Рю де Монпарнас в состоянии тяжелой информационной контузии, осложненной сознанием того, что вот теперь-то, вот прямо сейчас, дороги назад нет и отступления на пресловутые «заранее подготовленные позиции» не предусмотрено. Извините.
Теперь вы, Вячеслав Михайлович, акционер серьезной корпорации. Настолько серьезной, что дух захватывает. Как раз о таких предприятиях и говорят — «вход рубль, выход два».
«Босс Славик», позвольте отрекомендоваться. В личном подчинении два человека технического персонала — Иван и еще какой-то незнакомый пока парнишка из местных французов, вроде специалист по материальной части. Доступ к внутренней компьютерной сети (пускай и с некоторыми ограничениями), допуск в «совет директоров», возглавляемый Домиником Жоффром, но опять же не полный — лишь право совещательного голоса при принятии важных решений.