— Слава, позволь мне? Спасибо. Людмила, я понимаю ваше любопытство, но действительно — это нельзя. Вам будет неинтересно жить. Могу я в свою очередь спросить?
— Пожалуйста. Вам чаю с сахаром? Молока в доме нет.
— С сахаром… Когда затемнение заканчивается, что обычно вы видите на той стороне, за Дверью?
— Это просто. Большая поляна, много валунов, деревья. Дальше к северу — река, это Нева.
— Значит, географическую точку вы определили?
— Разумеется. Обучилась работе с секстаном. Затрудняюсь с эпохой. Безусловно, времена допетровские. Да и шведов там не видно.
— Мы можем назвать точную дату. Единственная помощь, которую мы способны оказать. Когда вы узнали о существовании Двери и проходе на ту сторону?
— В детстве. Папа показал. А ему — бабушка. Папа еще до революции подружился с тамошними обитателями, предполагает, что это финны или карелы. Рыбаки. Очень примитивный народ, однако беззлобный и гостеприимный.
— Так… — Алена пожевала губами, взглянула на потолок и быстро высчитала: — Получается, семьсот девяносто первый год по христианскому летоисчислению. Постоянный разрыв — тысяча сто сорок семь лет и пять с половиной месяцев. Запомните накрепко.
— Спасибо. А вы откуда об этом знаете?
— Не могу сказать. Существование других Дверей для вас секретом не является?
— Нет. Папа знаком с другими хранителями, даже заграничными.
— На этом закончим. — Алёна, так и не притронувшаяся к чайной чашке, встала. — Нам пора. Извините.
Людочка только плечи вздернула. Неслышно шагнула вслед, остановилась в прихожей, так, чтобы видеть Дверь. Не сказала и слова, прощаться не стала.
Алёна вошла во тьму первая, мгновенно исчезнув за непроглядной пеленой. Славик запнулся. Бросил взгляд через плечо. Людочка смотрела на гостя не отрываясь, очень пристально. Что-то неуловимое читалось в ее глазах — искра догадки, узнавания, сомнения…
— Послушайте, — скороговоркой произнес Славик, поддавшись внезапному порыву. — Только не перебивайте. Через полтора года начнется война. С Германией. Сделайте вот как…
Людочка сдвинула тонкие брови, шагнула вперед, взялась тонкой ладошкой за косяк двери. Чуть подтолкнула Славика.
— Знаю. Идите. И очень прошу, не возвращайтесь. Здесь вам не место. Идите.
* * *Час спустя, когда Славик едва отошел от легкого цивилизационного шока и почти убедил себя, что неполные три часа в Ленинграде ему или приснились, или почудились, затренькал домофон. Алёна подошла, спросила «Кто там?» и открыла. Позвала Славика, валявшегося в спальной с книжкой.
— Кого принесло?
— Сказал, будто курьер из «Альфа-банка».
Оказалось, и впрямь курьер — парнишка в бейсболке. Толстая папка в руках. Потребовал от Славика паспорт, после предъявления такового извлек конверт с банковской эмблемой. Пояснил:
— Наш клиент предписал доставить сообщение сегодня, двенадцатого января, после семнадцати ноль-ноль. Вячеслав Михайлович, распишитесь. Надеюсь, никаких претензий?
— Постойте, — нахмурился Славик, постучав пальцем по отпечатанной на конверте корреспондентской информации. — Судя по дате, отправитель сообщения положил депешу в банковскую ячейку одиннадцать с лишним месяцев назад, в марте прошлого года. Это как, нормально?
— В договоре указано: доставить в определенное время. Если вы чем-то недовольны, позвоните старшему менеджеру отдела, вот телефон…
— Довольны, — отрезала Алёна и сунула курьеру три сотенных бумажки. — Спасибо, всего доброго.
Парень сгинул, щелкнул дверной замок.
Парень сгинул, щелкнул дверной замок.
— Почти год, — хмыкнул Славик. — Тогда еще никто не знал, что я буду жить здесь, а адрес и фамилия-имя указаны точно. Никто, кроме… Ах ты ж холера!
Метнулся на кухню, схватил нож, вскрыл конверт. Алёна заинтересованно поглядывала из-за плеча.
— Ерунда какая-то, — Славик вертел в руках заверенную ксерокопию старинного документа из архива Министерства обороны. — Что это значит?
— Дай-ка сюда. Не вижу никакой связи между бронетанковым управлением РККА и твоей скромной персоной. Почитаем…
* * *«Секретно. Начальнику 4-го отд. АБТУ РККА военинженеру 1-го ранга т. Алымову.
Доношу, что в 09 часов 12 минут 15 сентября 1939 г. во время приемо-сдаточного пробега машина Т-28 столкнулась с пассажирским поездом, который следовал из Ленинграда в Москву. Столкновение произошло в районе Ленинграда на переезде между Лигово и Негорелово Балтийского участка Октябрьской железной дороги. Переезд неохраняемый. Шлагбаума нет. Сигнализация отсутствует. Состояние погоды — моросящий дождь, туман. Управлял машиной воентехник 1-го ранга тов. Розов. В результате столкновения произошло:
По личному составу.
1. Из личного состава и пассажиров поезда ранено один тяжело и пять легко.
2. Из тяжело раненных — инспектор ОТК цеха тов. Ильин — умер в больнице.
3. Воентехник 1-го ранга тов. Розов имеет ранение головы. Сегодня положен в госпиталь.
По машине.
1. Сбита малая башня.
2. Сорван кривошип ленивца.
3. Повреждена ходовая часть.
4. Корпус требует ремонта.
По подвижному составу железной дороги.
1. Паровоз сошел с рельс. Требует среднего ремонта.
2. Почтовый вагон сгорел.
3. Два классных вагона требуют капитального ремонта (один вагон эстонский) и один классный вагон — текущего ремонта.
4. Путь поврежден на расстоянии 130 метров.
Прокуратура железной дороги дело о расследовании столкновения передает в военную прокуратуру ленинградского гарнизона.
Подпись: старший военпред АБТУ РККА военинженер 2-го ранга Шпитанов.16 сентября 1939[1]».* * *…- Кажется, я понимаю, — медленно сказал Славик. — Посмотри, фраза «Почтовый вагон сгорел» на ксерокопии подчеркнута красным маркером.
— Где квиток с Главпочтамта? Принеси!
Славик порылся в карманах светлого пиджака, брошенного в прихожей, нашел отрывной талон квитанции. Положил на стол перед Алёной.
— Сходится! Черт побери, сходится! Бандероль мы сдали на почту в середине дня 14 сентября! Ночью посылку отправили на вокзал и погрузили вместе с прочими отправлениями в почтово-багажный вагон. Авария случилась на следующее утро…
— Крепкие танки строили при советской власти, — растерянно сказал Славик. — Значит, начался пожар, и наш фотоальбом превратился в пепел. Что и требовалось доказать. Но откуда взялось это письмо?..
— Всегда знала, что ты редкий тугодум. Людочка отнюдь не выглядела круглой дурой и, конечно, ею никогда не являлась — в противном случае не смогла бы три четверти века успешно присматривать за «червоточиной». Мигом сообразила, что мы пришли в Ленинград той поры далеко не просто так! Накрепко запомнила дату. А значительно позже, когда военные архивы начали рассекречивать, вычислила! Обычная дедукция!
— И верно. Уходили из квартиры в город. Зачем? Мороженое попробовать? Портфель стащили, значит, что-то несли. Вернули пустым… Периодичность затемнений Людочке была известна, следовательно обе даты — здесь и там, — сопоставляются на раз!
— Выходит, она посмертно привела нам очередное доказательство аксиомы о неизменяемости событий? Чтобы в дальнейшем отбить желание зря экспериментировать и рисковать головой ради недостижимой цели? Но откуда Кейлин знала, что в январе этого года ее не будет в живых?
— Встречный вопрос: почему она настолько тщательно подготовилась к своей смерти? Выходит, знала.