— Три штуки. Настоящие! Плывут параллельно лодке — наверное, свет привлек! Откуда они здесь?
— Нетронутая экосфера, — Серега извлек из армейской разгрузки фотоаппарат, поднял вспышку. — «В мире животных» наяву. Помните, года два назад у Володарского моста в Неве сельдевую полярную акулу поймали? Если в двадцать первом веке такое возможно, то сейчас всякой экзотической живности в Балтийском море полным-полно — разве только динозавров нету…
— Динозавров нам и недоставало для полного счастья…
Поскольку Ваня не лихачил и вел корабль по незнакомым водам с осторожностью, низкий берег показался справа впереди спустя пятьдесят пять минут от выхода с импровизированной базы. Начинало светать — мир стал призрачно-серым, со стороны материка на гладкую воду наползали хвосты тумана. Полный штиль, ни звука, даже чаек не слышно.
— Стивен Кинг, рассказ «Мгла», — беззаботно сказал Серега. — А там, во мгле, стра-ашные чудовища. Вот с такими зубами! Кино смотрели?
— Не звизди, а смотри по сторонам, — огрызнулся Славик, чье настроение было далеко от благодушно-успокоенного. Пейзаж казался ему зловещим. — Ваня, что на радаре?
— Километр двести метров, шесть отметин. Западо-северо-запад, угол двести девяносто два градуса. К ним и направляемся. Сергей, на всякий случай сбрось предохранитель на винтовке… Огня без приказа не открывать, зашибу!
Лодка, скользя вдоль побережья, сбросила скорость до десяти километров в час. Вскоре показались тусклые желтоватые огоньки.
Точно, емь. Старый ничего не перепутал, не опоздал и не забыл установить на берестяные ладьи маленькие чадящие факелы.
— Объясняться тебе, — Иван подтолкнул Славика. — Ты единственный, кто хоть немного знает язык. Поздоровайся, что ли… И соль ему перебрось, связка у меня под ногами.
Драгоценные кристаллы хлорида натрия дома пересыпали из магазинных упаковок в наспех сшитый Натальей из отреза плотной холстины мешок, затягивающийся шнурком. Картонную коробку Старому не отдашь.
…- Он говорит, что если пройти дальше, увидим камни. Твердая земля, — сказал Славик, выслушав финна. — Как и уговаривались, охотники останутся в лодках — нечисть в воду не полезет. А где искать дальше — не знает.
— Зато ты знаешь, — кивнул Иван.
— Чего-чего?
— Там — Дверь. Почувствуешь Зов — сразу говори мне.
— А-а, вот ты о чем…
— Малый ход. — Иван вновь завел двигатель, поставив его на минимальные обороты. Лодка Старого потихоньку двинулась к берегу, финн хотел показать, где удобнее десантироваться. — Глядите, валуны. Весла в руки, поможете с маневрированием.
На суше очутились, когда стало почти совсем светло. Старый знакомым жестом помахал ручкой и отогнал свою байдарку метров на пятьдесят от берега — не слишком близко, но и не далеко. Лучники при нужде смогут бить прицельно.
— Местечко так себе, — заключил Иван, оглядевшись. — Никогда бы не подумал, что потом здесь понастроят санаториев и элитных дач. Так, мы со Славиком — в ближнюю разведку. Сергей, привяжи лодку, распакуй контейнеры с синей маркировкой. В одном сверху лежит складная пластиковая волокуша — тащить груз в рюкзаках совсем не обязательно. Соберешь, пока мы наслаждаемся видом окрестностей. Славик, бери оружие и за мной.
Пейзаж удручал. Песчаные пляжи Курортного района Петербурга ныне отсутствовали как данность. Место швартовки было отмечено нагромождением ледниковых валунов, по левую руку тянулся редкий болезненный сосняк, иглы желтоватые, высокие кочки, осока, камыши. Справа по берегу простерлась искомая топь.
Справа по берегу простерлась искомая топь. Пахло гнилой травой, водорослями и дохлятиной.
— Гримпенская трясина. — Иван поднес к глазам бинокль. — И ни хрена не видно, что характерно — туман рассеиваться не желает, ветра нет. Плевать. Ужасная досада: в девятом веке не умеют запускать спутники и GPS не работает, иначе мы отыскали бы «червоточину» в два счета, по координатам. Ориентировочно сейчас мы находимся где-то между будущими Репино и Комарово. Допустим, за тысячу сто сорок семь лет река Сестра русло не поменяла, значит, до нее около пяти километров по прямой, а до Двери — три с половиной или четыре.
— Не пройти, — гнусавым насморочным голосом ответил Славик. — Если только в обход, по кромке леска.
— Сомнительный постулат о том, что нормальные герои всегда идут в обход, моим опытом не подтверждается, — усмехнулся Иван. — Нормальные герои пойдут по кратчайшему маршруту, сиречь по прямой. Болотце скверное, да. Травяной и моховой покров, кусты ивы, отдельные деревья, небольшие кочки, вода выше поверхности или на ее уровне. Заметил, мох белесый — болото топяное, сплавинное. Все прелести, включая скрытые озерца, поверх затянутые травой. Очень не хочется попасть в такое «окно», выбираться придется с трудом. Ничего, справимся.
— Вас этому тоже учили?
— Чему «этому»? А, преодолению заболоченных участков? Конечно, стандартная подготовка пехоты. По сравнению с Французской Гвианой и влажным тропическим лесом Карелия выглядит каменистой пустыней. Не дрейфь. Возвращаемся, надо Сереге помочь.
— Погоди, — Славик поднял ладонь. — Пройдем метров сто вперед.
— Что-то учуял?
— Понятия не имею…
Привычного гудения или незаметной другим вибрации, появляющихся во время приближения к Двери, Славик не ощущал, однако необычное углядел. Сперва показалось, что вдалеке мелькнула тоненькая светлая полоска, никак не сообразующаяся с коричнево-серо-желтой пропитанной влагой равниной. Поверить интуиции? Почему бы и нет? В конце концов мы что, опаздываем? Сейчас не больше семи утра местного времени, весь световой день впереди. Вот и в тучах появились редкие просветы, дождик прекратился…
— Ваня, скажи положа руку на сердце: это тропка или у меня галлюцинации? — Славик остановился возле открытой промоины трехметрового диаметра. Вода грязно-бурая, торфяная. — Видишь цветочки? А там, дальше, камни?
— Хм. Очень похоже. Выглядит странно. Сюда же никто не ходит!
Тропы в привычном понимании этого слова не было — ломаная тонкая линия, начинавшаяся в нескольких шагах от погрузившихся в мох ботинок Славика. Цветы. В основном белокрыльник, звездчатка и немного блекло-голубых незабудок, словно нарочно высаженных цепочкой — от промоины через кочки и дальше, до необычного камня высотой в рост человека. Камень напоминал неровный конус и ничуть не походил на круглые или картофелеобразные карельские валуны.