— Тот, кто совершал эти… это… словом, владелец дома был убит, оказав вооруженное сопротивление королевской страже, — скрывая эмоции, лениво протянул капитан, указывая кивком на труп Бевера. — Мы задержали двух сообщников.
Перед самым рассветом, незадолго до того, как в церквах начали звонить час хвалитн, Марсиньи покинул темный дом на улице Боннель, сопровождая вместе с обоими Гуго закрытую повозку — мадам де Бевер и одноглазого слугу требовалось препроводить в Сен-Жан-ан-Грев, резиденцию Святейшей инквизиции.
Доминиканцы остались на месте, охотиться на дьявола и выяснять, как Князь Тьмы руками безвестного нормандского дворянина вершил злодейства в столице католичнейшей страны Европы.
Когда улица Боннель скрылась за поворотом, Марсиньи мелко перекрестился, надеясь, что на сегодняшнюю ночь неприятности окончены. Вскоре можно будет отправиться домой и немного поспать.
Капитан просчитался — его главнейшие бедствия пока даже не начинались. Судьба подстерегла мессира де Марсиньи на подъезде к святой обители, располагавшейся рядом с каменной твердыней Тампля — парижского Дома бедных рыцарей Храма Соломонова.
* * *Нет ничего необычного в проезжающем по парижским улицам возу, запряженном парой бельгийских тяжеловозов — здоровенных, гнедой масти коняг, со спокойным нравом и мохнатыми толстыми ногами. И сам воз, являющий собой массивную телегу с высокими бортами и цельными деревянными колесами, не представляет собой зрелища экстраординарного.
Телега нагружена темным, намокшим сеном — высокая копна громоздится над головами двух возниц. Словом, зрелище до боли привычное. В городе множество конюшен при дворянских отелях, кордегардиях, монастырях. При замке короля, наконец! Иногда капитану Марсиньи казалось, что лошадей в городе едва ли не больше, чем жителей.
Но никто и никогда не повезет сено посреди ночи. Да еще и не в Париж, а из Парижа — телега направлялась к воротам города, от которых начинается дорога на Фонтенбло и далее к югу.
Следует вспомнить, что приказом канцлера Ногарэ передвигаться по столице до наступления рассвета запрещено. Всем, кроме королевских сержантов, лекарей, священников и дворян, едущих с государственными поручениями от его величества Филиппа, самого Ногарэ или светлейшего коадъютора. Приказ соблюдался плохо (особенно в окраинных кварталах) и своего предназначения — поддерживать порядок в городе по ночам — практически не выполнял. Уж в этом Марсиньи мог поклясться на мощах святого Ремигия.
Однако доселе никто не осмеливался на подобную наглость — возить сено не днем, каковой Господь предназначил для трудов, а в самые глухие часы перед восходом.
— Сто-ой! — заорал Гуго де Кастро, уловив недовольный взгляд капитана, и спрыгнул с козел крытой повозки. Мощные фламандские кони надвигались прямо на него, тяжело грохоча копытами по деревянной мостовой. — Стой! Служба прево Парижа! Именем короля!
Один из двоих возниц натянул вожжи, коняги фыркнули и остановились.
Марсиньи сумел разглядеть в факельной полутьме, что нахальные хозяева телеги облачены в черное — длинная одежда, по виду котты. И мечи на поясах — ничего себе! С каких это пор благородные дворяне развозят сено?
— Тебе что, приказ канцлера неизвестен? — начальственным басом взревел Гуго, быстро подходя к вознице.
Капитан поморщился. Почему на нарушителей благочиния обязательно надо орать так, что пыль на дороге поднимается? Сам Марсиньи повышал голос крайне редко — отчасти потому, что характер такой, а еще оттого, что понимал: любой преступник более опасается не громогласного стража закона, а тихой, но угрожающей и многозначительной речи.
Пускай уж господа сержанты орут на лавочников и пугливых обывателей…
— Кто такие, откуда!? — продолжал надрываться Гуго, но внезапно осекся, резко сбавив тон.
О чем он далее разговаривал с владельцем воза, Марсиньи не слышал.
— Мессир капитан, вам лучше подойти, — де Кастро обернулся. Голос почему-то смущенный.
Марсиньи сплюнул, кивнул второму Гуго, чтоб глаз не спускал с повозки, где были заперты схваченные злодеи. Направил коня в сторону громадной телеги.
Что такого опять случилось посреди ночи, дозвольте узнать?
— Арно де Марсиньи, служба короля, — бросил капитан незнакомцу в черном и вдруг заметил, что платье человека украшено донельзя знакомым символом. Из-под распахнутого тяжелого суконного плаща проглядывал нашитый на груди алый восьмиконечный крест.
— Фюстель де Бевер, брат-рыцарь Дома Ордена Храма, — слегка поклонился в ответ черноплащный. — По поручению Жерара де Вилье, командора Франции!
Слово «командор» было сказано по-латински: preceptor firmiter, что означало «бессменно начальствующий». Ничего не скажешь, громкое имя. Командор всей Франции по меркам тамплиеров приравнивался в мирском статусе к вице-королю.
Второй человек после Великого магистра всемогущего Ордена.
Произнесенные слова настолько удивили капитана, что он не обратил внимания на фамилию самого возницы.
— Э-э-э… Командор Франции поручает братьям Ордена возить сено? — наконец промолвил Марсиньи, озадаченно поглядывая на телегу. — К тому же, достойный мессир, если вы — рыцарь, то почему на вас сержантское облачение?
— Устав это допускает, — снисходительно пояснил тамплиер. — И я хочу напомнить господину капитану, что рыцари Храма имеют исключительное право прохода по городу ночью, ибо мы не только воители, но и монахи. Указ канцлера со всей недвусмысленностью говорит о лицах духовного звания. Мы можем проехать, господин де Марсиньи?
— Разумеется, — капитан заставил лошадь отойти чуть в сторону и указал смущенному Гуго на повозку с заключенными. — Прошу простить за невнимательность моего помощника.
— Пустое, господин капитан…
Тамплиер любезно кивнул и снова забрался на облучок телеги. Тяжеловозы, громко и очень грустно вздохнув, повлекли воз к городским воротам.
— Странные они, эти храмовники, — сказал Гуго де Кастро едущему рядом капитану. — Сено по ночам возить… И вы заметили — они направлялись к Фонтенбло, а не к Новому Храму.
Точно. Тамплиеры владели в городе двумя огромными постройками. Так называемый Старый Храм, башня с четырьмя полубастионами, располагался внутри стен Парижа, выстроенных более столетия назад при короле Филиппе-Августе. Новую резиденцию, истинную крепость, тамплиеры возвели не очень давно вне города, за укреплениями на правом берегу Сены.
Огромная башня Тампля была хорошо различима из любой точки города — твердыня, которой Филипп доверил сохранность казны.
Несколько лет назад сокровища короны перевезли из Лувра в Тампль, и это означало высшую степень доверия его величества к старинному Ордену и его управляющим. Всем известно, что банки тамплиеров надежнее торговых домов Строцци-Партинари или Медиолано…
Вот интересно, с чего вдруг храмовникам понадобилось глубокой ночью перевозить сено? Да еще по приказу командора Франции? Чуднo!
Повозка и всадник обогнули церковь Сен-Жермен и вышли к воротам доминиканского монастыря, названного в честь святого Жана. Гревский квартал считался в городе одним из наиболее спокойных — множество церквей, монашеских обителей, дома обеспеченных горожан и приближенных к монарху благородных.
Наконец, здесь стоит Старый Тампль и Орден самостоятельно поддерживает порядок вокруг своей резиденции — здание по нескольку раз за ночь обходят патрули сержантов Дома! Тут не побалуешь.
* * *…- Безусловно, мессир де Марсиньи, это чудовищное дело будет доведено до сведения его высокопреподобия Гийома де Вэра, епископа и нунция святейшего папы, — настоятель монастыря, приняв от капитана арестованных, кои немедля были препровождены молчаливыми братьями в подвал, и подписал пергамент, по которому инквизиция официально принимала от службы городского прево дело об убийствах на улице Боннель.