— Да, ну и насочиняли же вы, — покачал головой Ратан.
— В том?то и дело, что неясно, кто насочинял. Сила колеблется в соответствии со всеми этими периодами. Похоже, что периоды, ритмы колебания Силы, отраженные в Цикле, присущи миру изначально и были до Катастрофы. К тысяча девятьсот двадцатому году, когда состоялся первый Выбор, знания о Циклах были у всех Семи Племен, как и знания о Ночи Судьбы, и о том, как к ней готовиться. Выиграли тогда Красноглазые. С того же года ведутся Скрижали Судьбы в империи Того.
— И что же думают по этому поводу мудрые? — спросил Хорт. Костер озарял лицо охотника тревожными отблесками, выхватывая из тьмы то глаза, то нос, то плотно сжатые губы.
— Мудрые думают по?разному. Даже среди людей воззрения расходятся, а узнать мнение представителей других Племен очень трудно, за редким исключением, — Родомист закашлялся. Слушатели терпеливо ждали. — Я познакомился с некоторыми трактатами Остроухих на эту тему и с трудами Полурослых. И большинство мудрых сходятся на том, что знания о Циклах, о Даре и о Ночи Судьбы дадены непосредственно Творцом.
— Все знания сразу? — изумился Хорт. — И всем Племенам одновременно?
— Ну, другой версии все равно нет. Есть скудные легенды о пророках, что во времена после Катастрофы ходили по земле и воспитывали магов нового поколения. И есть факт, что Семь Племен, не сговариваясь, послали представителей за Кольцевые горы. Да и сговориться не могли. Торговли после Катастрофы долго не было. А после наступления нового, тысяча девятьсот двадцать первого года посланник степняков вернулся и привел с собой двенадцать драконов.
Костер, потрескивая, менял цвет, от светло?желтого до темно?оранжевого. Вокруг шумел лес, темный и чуждый, зудели комары, все еще надеясь на поживу. Плавали ароматы цветов и листвы. А люди сидели, не торопясь спать, и знание ворочалось у них в головах, странное знание, совсем не нужное для обыденной жизни.
Наследник
Кольцевой хребет после гор, что Терик прошел ранее, оказался не такой сложной преградой. Терик преодолел его, как говорится, с наскока. За один день поднялся до вершин и спустился почти до середины. На следующий день вокруг йотуна сомкнулись деревья Внутреннего леса.
Местность оказалась болотистой. Приходилось передвигаться, тщательно выбирая дорогу. Несколько раз Терик попадал в своеобразные тупики, когда дорога упиралась в непролазную топь. И всякий раз северянин поражался: вокруг болота, плюнуть некуда, а торчат прямо из воды высоченные деревья, толстые, словно медведи осенью.
И всякий раз северянин поражался: вокруг болота, плюнуть некуда, а торчат прямо из воды высоченные деревья, толстые, словно медведи осенью. Таким деревьям только на твердой почве и расти.
Но на размышления много времени не оставалось. Терик лез через болота, петлял, отклоняясь от прямой дороги, щедро расходовал силы, пока, наконец, не выбрался на сухой участок.
Здесь поразило обилие жизни. В северной тайге можно долго идти, не замечая живых существ. Тут в глазах рябит от обилия красок. Тысячи разноцветных цветов тянут к солнцу огромные лица. Птицы орут, словно торговцы в базарный день, перекрикивая друг друга. Нос пухнет от обилия ароматов. Некоторые вопли, что долетали из чащи, заставляли сына конунга вздрагивать. Ему слышался то скрип двери, то плач голодного младенца, то страстные стоны любовников. Среди местного великолепия Терик впервые остро осознал, насколько далеко он от дома.
Нахлынувшая тоска оказалась столь сильной и внезапной, что он невольно остановился. На миг очертания деревьев смазались, плыли в стороны, и вместо них возникли и замелькали перед глазами комнаты родного замка.
Сжав зубы, Терик потряс головой, отгоняя недостойную воина слабость. И тут же краем глаза заметил движение. Не осознав до конца опасность, прыгнул вперед. Что?то зацепило за мешок на спине, раздалось странное, переливчатое шипение.
Когда Терик вскочил, в руках оказалась секира. Но тяжелое оружие едва не выпало из пальцев, когда йотун рассмотрел напавшее на него существо. Словно вышедшее из ночного кошмара, оно казалось недоразумением среди яркой, залитой солнцем, поляны. Птичье тело размерами вдвое превосходило самого большого гуся. Лапами, крыльями и головой создание напоминало петуха?переростка, но портил впечатление змеиный хвост, что торчал среди перьев, как цветок среди сугробов.
Пока Терик разглядывал птицу (птицу?), та раскрыла пасть и зашипела еще, показав длинный красный язык и множество мелких, но ощутимо острых зубов (зубов!). Из пасти капало нечто темное. Падая на землю, эта жидкость шипела и заставляла траву скручиваться и засыхать. Странная птица, вдобавок ко всему, оказалась ядовита.
Захлопали красно?черные крылья, и змеептиц метнулся вперед, быстро, словно стрела. Терик попытался ударить сбоку, положив лезвие плашмя. Но противник ловко подлетел, миновав секиру, и нацелился клювом в лицо йотуну.
Спасла вновь увертливость. Терик отпрянул в сторону, ощутив, как мазнуло по щеке мягкое крыло. Запах курятника забил ноздри. Проплыл перед глазами длинный чешуйчатый хвост, и тут Терик, немыслимо извернувшись, ударил назад, с полного разворота.