— Как так? Не понял!
— Все ты понял, — камень осыпался кучей сизого песка, которая закружилась в вихре и сложилась в фигуру громадного изумрудного жука. — Только принять не хочешь. А эта Ночь — уже не твоя.
— Кто выиграет на этот раз? — спросил Бран с поразившим его самого спокойствием.
— Не знаю, — жук оплыл гигантским комом глины, от него пахнуло болотом, и вот на кресле сидит Полурослый, болтая короткими ногами. — Разве знает река, какая из ее волн ударится о берег? Разве может направить она эту волну?
— Значит, мне суждено здесь умереть? — спросил Бран, чувствуя, как холодеет.
— Это не смерть, это — жизнь, — ответил бас, в то время как Полурослый стал последовательно муравьиной кучей и маленьким водопадом. — Такой смерти, что ждет тебя, удостоились единицы.
— Хорошо, пусть смерть, — холодно сказал Бран. — Но объясни напоследок, в чем сущность Выбора?
— Все очень просто, — из водопада появилась голова, вода с шумом впиталась в стул, и Бран смог лицезреть копию самого себя. — Если посчитать меня живым существом, то Дар и его носители составляет мои главные органы, которых три. И они, эти органы, распределены по телу?миру. Избранный же народ — часть меня, что на время сосредотачивает в себе большую часть моего сознания. И эта часть перетекает каждые тридцать два года от Племени к Племени. Иногда остается. И я не могу контролировать этот процесс, это естественная защитная реакция организма?мира на болезнь, вызванную Катастрофой.
— А что было до нее? — спросил Бран пытливо.
— Не помню, — и альв в кресле обернулся толстой рыбиной, что задумчиво хватала воздух губастым ртом. Отвечал же по?прежнему низкий голос, доносящийся сверху. — Может, меня до нее и не было. Поэтому и не знаю, Творец ли я. Сила до Катастрофы была равномерно разлита по миру, и тот, что был до меня, мог более просто и прямо влиять на вас. Я — не могу.
— Что же такое драконы, и зачем они?
— Драконы? — в могучем басе прорезалось сомнение. Рыба обернулась громадным багровым ящером, что сразу же опал вихрем осенних листьев. — Это как бы мое сердце, которое принадлежит выбранному народу, и которое сокращается в четыре фазы.
— Это как бы мое сердце, которое принадлежит выбранному народу, и которое сокращается в четыре фазы.
— Четыре Стихии? — быстро сказал Бран.
— Именно, — листья застыли, не долетев до земли, и сложились в мощную фигуру северянина?Длиннорукого. — Но время кончается. Я не могу более говорить с тобой. Слившись со мной, ты разделишь все мои знания.
— Слиться, говоришь? — Бран легко вскочил и обнажил меч. — Это сейчас!
Удар пришелся в пустоту. Все вокруг исчезало, проваливаясь в ослепительное сияние. Альв некоторое время сопротивлялся, но свет мягко и тихо вобрал его, сделав частью себя.
Охотник
Подойдя к двери, или как ее назвал Бран — к Вратам, Хорт ощутил, что трясется, словно осиновый лист. Хотелось закричать и сбежать. Удерживало четкое сознание того, что бежать некуда.
Клацая зубами, вошел в дверь странной квадратной формы. Простые деревянные створки раскрылись сами, сами же и захлопнулись за спиной. Внутри Храма стоял мрак, но страх исчез. На сердце стало тепло, в голове поселилась ясность.
Долго шел вслепую, вытянув руку вперед и ощупывая пол ногой. Проход оставался точно таким же, как и дверь, квадратным и низким. Стены на ощупь были отделаны деревом, да и пахло досками. Стояла тишина, нарушаемая лишь шорохом под ногами.
После того, как миновал сотню саженей, в лицо пахнуло свежим воздухом. Хорт смог различить стены и понял, что проход расширился. Откуда?то спереди лился слабый свет.
Пошел быстрее и вскоре оказался в лесу. За спиной, в теле холма, темнел проход, ровный и аккуратно обшитый деревом. Смотрелся он престранно, но Хорт уже устал удивляться.
То, что в этом лесу лето, не удивило. Солнца не было, как, в общем, и неба. Висело что?то белесое, светящееся. Пахло же вокруг по настоящему, хвоей и сырыми листьями.
Не успел привыкнуть к лесу, как тот закончился. Впереди, на высоту десятков сажен, возносилась к небесам каменная осыпь. Камни лежали разных форм и размеров, от сочетания цветов рябило в глазах.
Хорт оглянулся. Позади, отрезая отступление, возносилась к небесам гладкая черная стена. Она недружелюбно мерцала, и веяло от нее холодом. Хорт пожал плечами и пошел вперед.
Камни качалось под ногами, но пока держали. Хорт всякий раз тщательно выбирал, куда ставить ногу. Весь взмок, пока добрался до середины. Ноги дрожали от напряжения.
Внимание смазалось, и после очередного шага камень под пяткой предательски поехал. В последний миг Хорт избежал падения, бросив тело вперед. Не удержался, упал. Лежа, услышал шорох и треск. Камни под телом начали мелко дрожать. Хорт ощутил, что осыпь потихоньку ползет вниз.
Не оглядываясь, вскочил и помчался вверх. Равновесие на двигающихся камнях удерживать было непросто, но остановиться — значило умереть, и Хорт не сдавался. Осыпь стонала и хрипела, слышался мощный гул. В последний миг перед тем, как все камни рухнули, он выскочил на плоскую вершину, на монолитную скалу. С хрипом повалился на колени.
Отдышался, отер лицо от пота и решился оглянуться. Хорт сидел над двадцатисаженной пропастью. А внизу, до самого горизонта, тянулась унылая пустошь, заваленная камнями. Никаких следов леса.