Грудь Хорта заходила реже, дыхание стало заметно свободнее. По лицу же мага стекали капли пота. Когда дым перестал исходить из тела, он резко взмахнул руками, и темное облако исчезло в яркой изумрудной вспышке.
Маг отряхнул руки, словно после воды, и облегченно вздохнул:
— Вы можете его одевать и приводить в сознание. Звучал голос учителя устало, под глазами образовались мешки.
«Нелегкое дело — лечить», — думал Леслав, помогая Ратану. Запахнули одежду, затем бывший воевода несколько раз хлопнул охотника по щекам. Тот открыл глаза, мутные, недоумевающие:
— Что? Что со мной было? — голос Хорта срывался.
— Ничего, — бодро ответил Ратан. — Вон, Родомист тебя вылечил, будешь как новый.
Некоторое время Хорт молчал, словно прислушиваясь к себе. Потом сказал:
— Похоже так. Дышится легче. Спасибо, маг!
— Не за что, — буднично отозвался Родомист. — Но теперь надо идти, и очень быстро.
Всадник
Возмущение Силы произошло неожиданно. Волна отдачи, что сопровождает любое заклятие, прикатилась с юга, оттуда, откуда ее меньше всего можно было ждать. Гобар почти сразу определил место, где случилась волшба, и ее разновидность — целительство.
«Вот так?так! — думал Гобар, сплетая заклятие послания и отправляя его в столицу. Там, несомненно, засекли возмущение Силы, но из?за дальности расстояния вряд ли определили конкретное место и род волшбы. — Похоже, это тот, ради кого и отправили трех драконов стеречь пустынные степи!»
Ответ из столицы пришел быстро, неправдоподобно быстро, хотя Гобар знал, что такие решения принимаются только самим государем. Тем не менее, маг не успел даже проголодаться с момента отправки послания, а Сила мягко толкнулась в виски, давая понять, что незримые ее потоки принесли ответ.
Закрыв глаза, альв настроился на восприятие Силы и почти сразу увидел золотистый шарик послания. Магические письма очень популярны среди магов всех Племен. Такое послание можно перехватить, если только стоишь прямо у него на дороге и являешься при этом магом, естественно. Ну а долетают чародейские письма очень быстро.
Осторожно, одним лишь усилием воли, альв втянул шарик в голову, и он лопнул, распавшись облаком золотистого дыма. Дым, рассеиваясь, породил в голове голос, что произнес: «Лети на юг. Армия обойдется без тебя и твоего дракона. Заверши задание, и награда не минует тебя. Действуй без промедления».
Золотой туман не успел еще окончательно рассеяться, а маг уже спешил к дракону.
Золотой туман не успел еще окончательно рассеяться, а маг уже спешил к дракону. Приказ государя — закон, и ослушаться его нельзя. Попутно Гобар отправил еще два послания — подчиненным, что с двумя драконами останутся при войске.
Зачуяв наездника, огромный ящер поднял голову. Глаза его блеснули багрянцем. Назвать дракона «зверем» у Гобара никогда не поворачивался язык, ибо как может быть зверем существо Силы, которое не ест, не пьет, и даже не дышит? Если посмотреть магическим зрением на любое живое существо, то оно предстанет взгляду в виде сгустка Силы, вернее, нескольких сгустков, которые свободно проникают друг в друга. Все вместе они образуют нечто вроде яйца, лежачего, если речь идет о животном, или стоячего, если речь идет о разумном создании. Дракон же не меняется, как на него не смотри — обычным ли зрением, или магическим. Все та же огромная ящерица.
Гобар залез на жесткую спину, поерзал по чешуе, устраиваясь. Когда ощутил, что вот оно, верное положение, в котором сможет просидеть сколь угодно долго, отдал мысленный приказ, указав высоту и направление. Огромные крылья ударили по воздуху с такой силой, что снег взвихрился, пошел гулять белесыми столбами. Мага прижало к жесткой спине, снежинки непочтительно ткнулись в лицо, и вот земля отдалилась, одежду треплет свежий ветер, и убегает на север степь, изрезанная шрамами оврагов и щетиной перелесков. Гобар, маг Эрина, летел на юг, дабы отыскать и уничтожить неведомого врага государства, а значит — и его личного врага.
Ветеран
В эту ночь Илигору не спалось, хотя обычно старый воин спал, как по команде — от отбоя до подъема. А тут — проворочался почти до рассвета, когда, наконец не выдержал — встал. Броня холодила даже сквозь толстую подкладку, когда дотошный воевода вышел из палатки, намереваясь лично проверить посты. Раз уж не спится, надо бессонницу обернуть на пользу службе.
С постами все оказалось в порядке — ни один из выставленных в дозор дружинников не спал. Предутренний морозец пощипывал, не давая дремать лучше самого злого командира. Да и каждый из воинов понимал, что от него зависит жизнь товарищей, ведь Остроухие, подлые твари, могут напасть когда угодно.
Пройдя по всем постам, Илигор вернулся в шатер и взялся за ткань, намереваясь откинуть полог, как за лесом, на севере, тонким серебряным голосом пропела труба. Все ясно, враг атаковал соседей.
— Тревога! — воевода гаркнул так, что с дерева с истошным карканьем взвилась ворона, а с оказавшимся рядом новобранцем чуть не случилась медвежья болезнь.
И вот сапоги воеводы уже бухают около командирского шатра, откуда выбегают сотники, застегивая броню. Над лагерем пропела родная полковая труба, заставляя кровь бежать быстрее, а тело — увереннее и ловчее выполнять приказы.