— Родомист? Но откуда он на юге? — маг вскочил, руки нервно тискали дубовую булаву — символ власти верховного мага.
— А где, по?твоему, Храм Судьбы? На Ледяном острове? Этот Волосатый обманул нас. Пока мы переворачивали каждый камешек в землях севера и востока, он спокойно прошел на юг по нашей территории. Почти четыреста верст одолел и при этом магией не пользовался.
Финтан изумленно покачал головой.
— В Новгородской земле ему нелегко придется. Его там не особо любят.
— Это мягко сказано, — лицо Брана затвердело, словно гончарная глина после просушки. — Но я думаю, тамошние маги ему не помешают. А остановить Родомиста сможем только мы.
— Как? — маг огладил подбородок. — Драконы?
— Несомненно, — кивнул Бран.
— Но он может идти по степи ночами.
— Естественно, да и перекрыть степь, даже с помощью драконов сложно. Но попробовать стоит, — Бран покачался на носках, пошевелил кожей на лбу. — Трех ящеров должно хватить.
— Трое магов к полудню будут в вашем распоряжении, государь, — маг встал, поклонился.
Бран небрежно кивнул, и Финтан вышел, столь же бесшумно, как и вошел.
Сановник
Разбудили Айлиля непочтительным для столь родовитого альва образом — попросту потрясли за плечо. Айлиль развернулся к будящему, намереваясь высказать все, что думает по этому поводу, но лицо сотника было настолько встревоженным, что ругательства пришлось проглотить:
— Что такое? На нас напали?
— Нет, прилетели драконы. Вставайте скорее.
— Какие драконы? — Айлиль стрелой вылетел из?под одеяла. Одежда не желала застегиваться, обувь — налезать да ноги, но командующий почти не обращал на это внимания. Одевался быстро, торопливо. Прилет драконов в расположение армии может означать многое, но большей частью неприятное, в том числе начало войны или же отставку самого Айлиля.
Выскочил из дома, едва пригладив волосы. Не замечая мороза, пошел быстрым шагом за сотником, что направился к поляне за околицей, которая была достаточно велика для посадки огнедышащих исполинов.
Три громадных ящера, синих, словно вечернее небо, заняли большую часть поляны. Лежали, словно бревна, если можно представить бревна, обросшие чешуей.
Дыхания не слышно, хотя сопеть такие громадины должны громко.
Но сегодня его интересовали не драконы, а драконьи наездники. Шестеро: трое с мечами — явно воины и трое без всякого оружия, у каждого в руке небольшая живая веточка — сейчас, посреди зимы! Маги.
Один из них, судя по всему, старший, развернулся к Айлилю, вынул из сумки грамоту. Звучный, могучий голос прокатился над поляной:
— Гобар из клана Кружащихся в Листопаде приветствует Айлиля из клана Играющих с Солнцем.
— Айлиль из клана Играющих с Солнцем принимает приветствия Гобара из клана Кружащихся в Листопаде, — вежливо ответствовал Айлиль, но сердце его дрожало — что там, в грамоте?
— Приказ от Брана, государя Эрина, — Гобар с поклоном передал свиток Айлилю. Шершавая бумага показалась тому горячей, словно пламя.
Не торопясь, развернул.
Буквы прыгали перед глазами Айлиля, словно он хорошенько набрался. Смысл написанного дошел не сразу, а когда дошел, то породил в груди командующего мощный вздох облегчения. «Разместить, оказывать содействие… выражаем удовлетворение» — все обычно, хоть и не совсем понятно. Чего магам делать в войсках, если не намечается войны?
— Проходите, почтенные, — повел Айлиль рукой в сторону поселка. — Проходите пока ко мне. Позже вам подберут жилье. А… гм… зверей своих можете оставить здесь.
Глава 10.
Наследник
Проснулся Терик поздно, когда солнце уже высоко поднялось над водами, распластав лучи, словно громадная оранжевая птица. Голова оказалась тяжелой, чему удивляться, учитывая масштабы вчерашней попойки, особо и не стоило. Гуляли знатно, почти до утра. Далее будет не до веселья. Но с утра сын конунга ощущал последствия от употребленного пива во всех частях тела — болел череп, в животе неприятно булькало, ноги и руки казались слепленными из рыхлого снега.
Полегчало, когда Терик добрался до реки, опустил голову в прохладные струи. Голова заледенела почти сразу, по шее потек морозец, но зато появилась бодрость, а зрение — прояснилось. Предметы перед глазами перестали дрожать и раскачиваться, а поступь сделалась твердой, такой, какая и подобает предводителю.
Команду драккара он будил до полудня. На пинки и тычки бравые мореходы реагировали вялыми стонами и хриплой руганью. Глаз не размыкали, да еще и стремились отползти, куда подальше. Но Терик действовал неумолимо, и один за другим они поднимались, тащились, чуть ли не на карачках, к воде. Затем слышалось фырканье, похожее на конское, во все стороны летели брызги, и одним работоспособным йотуном становилось больше. Потихоньку погрузились на драккар. Последним на борт взошел Терик.
Глава провожающих обрубил канат. Берег потихоньку начал отдаляться. Оттуда заорали, заулюлюкали. Терик в ответ поднял правую руку, с удовольствием ощутил, как вздуваются твердые мускулы на плече и предплечье. Утренняя слабость осталась в прошлом, сила вернулась.
Вскоре корабль вынесло в море. Волны тугими кулаками тут же попробовали на прочность его борта. Дул свежий ветер с полуночи, и Терик приказал поднять парус. Под дружное хаканье матросов широкое синее полотнище поползло вверх. Над палубой развернулся вышитый на нем герб Нордбурга — белый топор, древко которого украшают орлиные крылья.