Всадники остановились столь резко, что талый снег фонтанами полетел из?под копыт. Красноглазые собрались в кружок, не приближаясь, о чем?то пошептались. После совещания к Луцию направился один, нарочито медленным шагом, с поднятыми руками.
Луций опустил оружие, но стрелу с тетивы не снял. Когда всадник приблизился на десять шагов, он крикнул:
— Стой! — и для верности поднял лук. Как и всякий купец, он знал набор самых простых слов практически на всех языках.
Всадник остановил лошадь и заговорил медленно, громко, тщательно подбирая слова:
— Мы не хотим причинить тебе вред. Мы — мирные орки. Мы — не враги. Не стреляй.
— Хорошо, — ответил Луций. — Я тоже не хочу причинить вам вред. Езжайте своей дорогой, а я пойду своей.
— Мы не можем так поступить. Ты — в наших землях, и мы должны знать, что тебе надо в степи. Это наше право. Ты не будешь с этим спорить?
— Не буду, — кивнул Луций. — Но из какой вы Орды, почтенные? Кто из ханов прибрал эти земли к рукам?
Лицо Красноглазого, сморщенное, словно печеное яблоко, слегка исказилось. Алые глаза блеснули яростью. Ответил он голосом, полным гнева:
— Мы не служим ханам! Мы — вольные орки, и это наша земля!
— Ясно, — Луций кивнул и опустил лук. Вольные орки славятся гордостью и вспыльчивостью, но и исключительной честностью. Если обещали не нападать — не нападут ни за что. — Я, Луций Огнебородый, даю вам слово и клянусь Творцом, что пришел на ваши земли без вражды и злых помыслов и уйду с них как можно быстрее, отправлюсь на юг, туда, где ждет меня Судьба.
Ответ получился несколько высокопарным, но, судя по реакции, произвел впечатление.
— Ты поклялся Творцом, — Красноглазый задумался. — И, наверняка, не врешь. Что же, легкой дороги тебе, путник, хоть я и не знаю, какая Судьба может ждать на юге, где никто не живет?
— И вам всего наилучшего, — ответил Луций вежливо. — Обильного приплода и здоровых детей. Хорошо, что удалось обойтись без драки.
— Разумные существа всегда могут договориться, — ответил степняк степенно.
— Что?то по поступкам правителей этого не скажешь, — невесело усмехнулся Луций, пряча стрелу.
— Правитель — не разумное существо. Он — существо традиционное, — грусть слышалась и в голосе Красноглазого. — Он должен делать то, что от него ждут, иначе он потеряет власть.
— Даже тот, кто обладает Даром? — усомнился Луций.
— Разве Дар придал кому?нибудь разума? — Красноглазый махнул рукой и умчался. Вновь гортанный вскрик, и вольные орки, что предпочли суровую жизнь на свободе сытому существованию под властью хана, помчались к востоку, словно стремясь достичь места, где восходит солнце.
Фаворит
Спал Межамир плохо. Тяжелые видения терзали его: громадные драконы, почему?то черного цвета, озера кипящей жидкости, горящий стольный город. Рушились дома, гибли с криками ужаса люди, а он — верховный маг, самый сильный чародей — не мог ничем помочь… ничем… и плакал от ярости Межамир, сжимая до боли кулаки .
.. ничем… и плакал от ярости Межамир, сжимая до боли кулаки …
Проснулся весь в поту. Сел на кровати, успокаивая зашедшееся в панике сердце. Окончательно пришел в себя после умывания. Взглянул в зеркало. Встрепанные волосы, красные глаза, мешки под ними — вид еще тот. Последние дни выдались тяжелыми, а впереди еще дорога на юг…
Верховный маг вздохнул тяжко, обтер лицо полотенцем. Ткань показалась грубой и жесткой. Дверь послушно подалась руке, вызвав непонятное недовольство — хоть бы заела, что ли! Межамир так и ночевал в Башне Магов, так что добраться до соратников — недолгое дело. Зря говорят, что маги забираются на башни, чтобы глядеть на звезды. Нет, просто в городах у самой земли Сила загрязнена людьми, их мелкими желаниями, злобой, завистью. Но на высоте нескольких сажен, а еще лучше — десятков сажен, потоки Силы чисты и спокойны, и работать с ними легче.
— Ну как? — спросил Межамир, едва войдя в комнату с Завесой. Снегирь, что дежурил ночью, отозвался хмуро:
— За ночь никаких изменений. Сам ведь знаешь!
— Знаю, но все равно волнуюсь, словно мальчишка на первом свидании, — Межамир зло захрустел пальцами, пытаясь добыть из тела хоть крупицу бодрости.
Да, успехи нападения оказались гораздо меньшими, чем рассчитывали люди. На южном участке после жаркой битвы войска княжества были остановлены, и только Завеса мешала Остроухим перейти в контрнаступление. На севере и на центральном участке войска пока двигались вперед, но, что беспокоило, крупных отрядов противника не встречали. И драконы куда?то подевались. Похоже, что Остроухие задумали какую?то хитрость. Вчера вечером Межамир отдал приказ остановить продвижение и теперь мучился нерешительностью.
Хлопнула дверь, вошли Сечень и Бросвят:
— Приветствую вас, почтенные, — махнул рукой Межамир. — Что скажете по поводу нашего положения? Сегодня последний день, когда я с вами. Далее будете сдерживать Остроухих сами.
— Сегодня уезжаешь? — зевая, спросил Сечень. — Доброй дороги. А о нас чего говорить — отобьемся, до снеготаяния продержимся. Пусть даже они в контрнаступление перейдут.
— Думаешь, перейдут? — Межамир оперся о стол, внимательно разглядывая зеленую колышущуюся ткань Завесы. На ней не было никаких пятен, полос и прочих сигналов о том, что враждебная магия пытается пробиться к людям.