Но все же люди проигрывали. Слаженные залпы с той стороны все чаще находили жертвы, а людям редко удавалось попасть — ветер вероломно уносил стрелы, и вьюга, мешая целиться, швыряла в лицо пригоршни снежинок.
Прибежал один из сотников, зажимая небольшую ранку на скуле:
— Скоро нас просто перестреляют! — крикнул он. — Что делать будем, воевода?
— В мечи пойдем, — отозвался Илигор хмуро. — Как вчера. Покажем остроухим уродцам кузькину мать!
Посыльные исчезли среди деревьев. Подождав некоторое время, Илигор вытащил меч и заорал, стараясь перекричать свист вьюги:
— Вперед! — и первым перемахнул через засеку.
— Вперед, в мечи! — донеслось со всех сторон, и лес наполнился криками и звоном оружия.
Илигор, хоть и рванул в атаку первым, под стрелы по?глупому не лез. Что за доблесть для воеводы погибнуть раньше всех? Он направлял воинов, подсказывал десятникам. Волна дружинников в высоких островерхих шлемах мгновенно покрыла расстояние от противника. Остроухие даже не успели дать слаженный залп.
Долгое время со стороны противника ничего не было слышно. Приказов от Мстислава тоже не поступало, и Илигор все более томился неизвестностью, подозревая за ней каверзы противника. Действительность превзошла все ожидания.
С севера донеслись испуганные крики. Затем примчался посланник от одного из тысячников:
— Воевода, они прошли сквозь болото! Скоро отрежут дорогу! — закричал, тяжело дыша.
— О, проклятье! — Илигор вскочил.
Повинуясь приказам, войско стало стягиваться в кулак. При этом крики с севера приближались. Пришлось отправить туда несколько сотен — выставить заслон. Илигор знал, что воины этих сотен наверняка погибнут, но поступить иначе не мог, ведь в противном случае погибнут все.
Порядок удалось навести быстро. Почти половину доверенного ему войска смог собрать Илигор. Надеялся вывести всех, и еще тех, кто, может быть, присоединится.
Двинулись на восток. Дружинники шли подавленные, молчали. Каждый понимал, что битва проиграна. Но лица собранные, решительные. Илигор понимал, что воины его не сломлены, и не мог этому не порадоваться.
Небольшой отряд Остроухих вышел на дорогу чуть впереди людей. Но, заметив готовое к бою войско, нелюди предпочли ретироваться.
Стычка случилась позже. С обеих сторон полетели стрелы, а на дороге оказалась наспех сооруженная баррикада. С боевым кличем, не обращая внимания на обстрел, люди ринулись в атаку. Противника мгновенно смяли, препятствие уничтожили. Илигор даже не успел вмешаться.
Князь
Пальцы князя то и дело начинали нервно тискать рукоять меча, тщась раздавить, подобно мягкому воску. Шаги правителя Северина глухо отдавались по пустой палате, где, кроме него, находился лишь маг Летозар, да несколько ближних советников.
— Ну, маг, что говорит твоя магия? — князь резко остановился, и взгляд его впился в бледное, как снег, лицо Летозара.
— Плохо дело, княже, — голос мага доносился словно издалека, звучал слабо и безжизненно. Губы мага, тонкие и бледные, почти не двигались. — Твои войска отступают.
— Наши войска! — нахмурился князь. — И как отступают? Бегут? Они разбиты?
— Они потерпели поражение, — после паузы отозвался Летозар. — Но паники нет. Большая часть войска отходит организованно.
Маг вздрогнул всем телом, открыл глаза. Некоторое время в них был только туман. Затем Летозар потряс головой, и взор его прояснился. Было слышно постанывание — маг разминал шею. Затем произнес, уже обычным, будничным голосом:
— Пора выступать, княже. К Весеграду мы наверняка успеем.
— Да, не зря я оставлял войска из Завалья в резерве. Теперь есть чем встретить врага, — беспокойство слетело с князя. Он подобрался. Бояре ежились под его пронизывающим взглядом. — Выступаем немедленно.
Удары княжеских сапог о пол звучали твердо и уверенно. Пол трещал, будто в опасении. Но выдержал, и хлопнула дверь, выпуская правителя. Бояре и маг двинулись следом.
Охотник
Дорога начала забирать вверх, хотя вокруг лежала та же, изрядно надоевшая степь. С каждым шагом Хорт ощущал, что в сердце прибавляется радости, а в ногах появляется сила. Впереди, под белесыми шапками вершинных снегов, виднелась темная полоса, которая не может быть ничем иным, как лесом. Ветер приносил запах листвы, такой знакомый, такой родной. И Хорт ускорял шаг, стремясь поскорее оказаться среди деревьев, в привычной для себя обстановке.
Неприятности, и немалые, доставлял Родомист. Сразу после похорон Леслава он успокоился, и вел себя вполне разумно. Но теперь, с каждой верстой, отдалявшей его от могилы ученика, маг, казалось, терял жизнь.
Он шел, равномерно переступая, и глаза его, пустые и мертвые, на белом лице, смотрели только вперед. Взгляд этот пугал более всего. Хорт шепнул пару слов Ратану, и воин пристроился рядом со стариком.
Но момент, когда безумие взяло верх, они проворонили. Маг неожиданно остановился, крикнул: «Нет! Я виноват!», и с удивительной прытью ринулся вниз по склону. «Стой!» -заорал Хорт, сбрасывая поклажу.
Ратан же кричать не стал. В пару прыжков настигнув мага, он ловко сбил его с ног. Подхватил, не давая упасть, а затем безжалостно отхлестал по щекам. Родомист, пытавшийся поначалу вырваться, затих и закрыл лицо руками.