— Вас приглашают, — бесплотно прошелестело из?под глубокого капюшона. — Следуйте за мной.
— Вещи брать? — Луций кинул взор на собственные пожитки, что хоть как?то оживляли убранство комнаты, вырубленной прямо в теле горы.
— Нет, вы сюда еще вернетесь.
Сапоги не желали налезать, цепляясь за каждый палец. Под балахоном ничего не шевельнулось, хотя, сражаясь с непокорной обувью, выражался Луций довольно образно.
От провожатого Луций старался не отставать. Ведь запомнить все коридоры, что проложены мудрено, казалось невозможным. Будучи цвергом, в подземелье, тем не менее Луций почти и не жил.
Шли долго. Сначала широкий тоннель вел наверх. Затем поворот — и по узкой лестнице, более напоминающей нору, свернули в глубь гор, на восток. Подгорная тишина нарушалась лишь шарканьем подошв. Неровные стены причудливо выступали из тьмы в свете факела, корчась кишками каменного монстра. В некоторых местах приходилось нагибаться и ползти чуть ли не на четвереньках.
Закончился спуск у сплошной скальной стены. Но не успел Луций моргнуть, как провожатый что?то неразборчиво пробормотал, и монолит разъехался, обнажив прямой коридор. Здесь в стенах появились ниши. В них стояли какие?то статуи, но какие именно, Луций, к собственному раздражению, разглядеть так и не сумел.
Закончился коридор небольшим круглым залом. Тьму здесь разгоняли факелы, вставленные в держатели на стенах. Они дружно потрескивали, словно пели. Пахло камнем и еще почему?то разогретым металлом. Провожатый молча воткнул факел на свободное место и уселся на каменную скамью. Серый цвет его одежд странным образом гармонировал со скалой, и, казалось, не живое это существо, а статуя — плоть от плоти самих гор.
— Вам туда, — статуя шевельнулась. Рука поднялась и указала на дверь в противоположной от входа стороне.
— А вы? — спросил Луций.
— Мне туда нельзя, — бесстрастный голос треснул, на миг обнажив печаль. — А вас ждут. Идите же.
Луций немного потоптался на месте, затем решительно зашагал к двери. Холодная гладкая поверхность неожиданно легко поддалась под пальцами, и Луций буквально ввалился в следующее помещение. В глаза бросились ковры, в изобилии украшающие стены, ковры старые, хорошей выделки. Потолок расписан яркими фресками. Половина — ночное небо с искусно изображенными созвездиями, половина — голубизна дневного свода с ярким желтком солнца.
Заглядевшись на убранство, Луций не сразу опустил глаза. Посреди помещения обнаружился стол, большой, каменный. Вокруг него — кресла, много, но заняты только шесть. Шесть оцепеневших, застывших в вечной, как кажется, неподвижности фигур — маги. Балахоны, такие же, как у провожатого, украшены изображением Горна. На столе, в самом его центре — шар. Огромный, молочно?белый кристалл, светящийся изнутри.
— Подойди, — мощный голос прозвучал сразу со всех сторон. Ни один из магов при этом не пошевелился.
Луций пожал плечами и направился к столу. Под ногами что?то негромко хрустело.
— Положи руки на камень, — казалось, что говорят сами стены. Голос обрушивался с такой мощью, что Луций невольно присел.
Голос обрушивался с такой мощью, что Луций невольно присел.
— Я? На этот? — спросил он неуверенно.
— Положи руки на камень, — говорящий (или говорящие?) не высказали ни гнева, ни удивления.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал Луций. Осторожно приблизил ладони к сияющему кристаллу. Гладкая поверхность оказалась горячей. Ощущение такое, словно опустил руки в светящуюся теплую воду.
Как только ладони Луция оказались на кристалле, внутри камня наметилось движение. Огнебородый в испуге попытался отнять ладони, но руки словно прилипли. Кристалл налился алым, будто его наполнили свежей кровью. Багряные сполохи заметались по помещению, коснулись лица Луция, и тут же боль вспыхнула в его позвоночнике. Острая, но терпимая. Ударила и пропала, вместе с алым цветом. Камень вновь сиял мирной белизной.
— Все? — спросил Луций, хотя чувствовал, что руки ничего не держит.
На этот раз ему ответили прямо. Один из магов, сбросил капюшон, обнажил лицо старого пройдохи и сказал устало:
— Отойди от камня и сядь вон там. Будешь слушать.
Пока Луций устраивался на предложенном стуле, обнажили головы и остальные маги. Все, как один, седоголовы, седобороды, лишь у одного мелькают черные пряди в волосах. Но лица моложавые, на них нет привычных для пожилого горца морщин и шелушащейся кожи.
— Что, удивлен тем, как мы выглядим? — усмехнулся один из магов, глядя на выпучившего глаза Луция.
— Ага, — просто ответил Луций.
— Время не имеет власти над нами. Но сейчас речь не о нас, а о тебе, — шесть пар глаз скрестились на Луций, и он ощутил себя, словно горшок на огне.
— Зачем я здесь? — спросил он, набычившись.
— Тебя выбрал Творец, — пришел ответ.
— Меня? Зачем? — ощутив, как начинает кружиться голова, Луций ухватился за стул.
— В начале каждого Цикла Творец выбирает Племя из Семи, которое будет в течение этого Цикла властвовать над остальными. Для того чтобы Выбор мог состояться, в Храм Судьбы, что стоит далеко на юге, должны прийти семь созданий Творца, по одному от каждого Племени. Из семерых из Храма вернется только один. Что происходит с остальными в Ночь Судьбы, нельзя даже представить. Через месяц закончится Цикл Воды, начнется Цикл Огня, и цверг должен быть среди вошедших в Храм. Камень Предков, — говоривший маг кивнул в сторону белого кристалла, — показал нам, что ты именно тот, кого мы ищем. Что только ты способен добраться до Храма.