Ночь судьбы

Костук словно окаменел, лишь пламя в голове разгоралось все ярче. Наконец, губы его раздвинулись, и маг произнес нараспев:

Не будет больше успехов, удач

Не будет слез и обид

Останется только лишь горький плач

Над прахом былых побед!

Дернулся Отбросивший Имя, словно родили произнесенные строчки во тьме нечто такое, что может напугать даже верховного мага. И голос его дрожал, когда он заговорил:

— Ты прячешь страх за стихами, Костук? Как всегда, это у тебя получается хорошо.

Жаль, что жребий пал на тебя. Поэты рождаются реже, чем маги, — собственные слова успокоили верховного. К концу фразы он даже позволил себе улыбку.

— Я никогда ничего не прячу, — грустно отозвался Костук. — Она само получается. Ты же знаешь, я даже Силой управляю с помощью стихов.

— Знаю, — кивнул Отбросивший Имя. — А также знаю, что никто более из магов так не может. И Дар светит над твоей головой совсем не зря.

— А я так не думаю, — резко ответил избранник. Коротко поклонился и, развернувшись, исчез во тьме, оставив магов обдумывать крамольную фразу.

Догонять беглеца никто не будет. До утра избранник волен делать все, что захочет, и лишь с восходом солнца, когда новый день, день Тура, вступит в свои права, обязан будет отправиться в путь.

Старик

Сказать, что они шли медленно — значило ничего не сказать. Едва тащились. Родомист хмурился, но молчал. Пока отставание от плана похода не столь велико, и все можно будет отыграть. В том случае, если поправится Хорт. Только в этом случае.

Здесь, в южной части степей, снега нет, и идти легче. Правда, и удобные для дневок места встречаются реже.

Гораздо более чем причуды ландшафта, беспокоил мага Хорт. Все с большей тревогой смотрел на него Родомист. После первого приступа болезнь вцепилась в него яростно и неукротимо, словно отыгрываясь за те дни, на которые отступила под действием воды Сиреневого озера. Редкие периоды нормального дыхания сменялись длительными приступами. Хорт хрипел, кашлял, словно древний старец, и шел лишь благодаря силе воли. Травы помогали плохо, принося лишь временное облегчение, и с каждым разом их действие слабело.

На третий день мучений Хорт просто не смог идти. Произошло это, когда от места очередной дневки не прошли и версты. Охотник неожиданно потерял сознание. Зашатался, словно пьяный, и бесформенным кулем осел на землю. Прыжок Ратана, что метнулся, словно настоящий барс — поймать, поддержать, — оказался излишним.

— Что с ним, маг? Что с ним? — оскалив клыки совсем по?звериному, прошипел воин.

— Удушье, — коротко ответил Родомист. — Очень сильное.

— Что делать? — вопросил воин, укладывая Хорта на землю и расстегивая ему ворот.

— Травы не помогают, — Родомист пощупал охотнику пульс и тяжко вздохнул. — Придется использовать магию.

— Но нас обнаружат, учитель! — вмешался Леслав.

— Да, — маг кивнул. Сомнения одолевали, но он постарался придать голосу как можно больше уверенности. — Но мы сильно удалились на юг, и достать нас будет непросто. Кроме того, судя по возмущениям в потоках Силы, на севере — война, и там может быть просто не до нас.

— Как война? — воскликнул Ратан. — Кто с кем? И ты молчал?

— Да, молчал. Ибо в этой войне ты не сможешь принять участия, — Родомист ощутил себя взрослым среди малых детей, что вынужден объяснять самые простые вещи. Да так оно, собственно, и есть. — Воюют Остроухие с Новгородским княжеством. Родина вне опасности. Пока — вне опасности.

— Что значит пока? — изумился Леслав. Брови его взлетели, подобно птицам.

— А то, что государь Бран, наверняка, втянет в войну и Северин, — грустно ответил маг. — Но у нас сейчас другие проблемы.

— Как же ему помочь? — в глазах ученика Родомист заметил искреннее сострадание и про себя порадовался. Ибо не может быть магом не умеющий сочувствовать, сострадать другому.

— Я попробую помочь, — слова лезли из горла шершавые, как куски сосновой коры. — Вылечить — не получится, но облегчить страдания — наверняка.

— Вылечить — не получится, но облегчить страдания — наверняка. Ты, Ратан, держи Хорту голову. А ты, Леслав, смотри и учись!

Ученик

Учитель тщательно размял руки. Видение в последние дни давалось Леславу все легче и легче, и он сразу углядел, как запульсировал, забился огонек правее сердца учителя, который маги называют Истинным Сердцем.

Родомист расстегнул охотнику рубашку, и узкие его ладони, напомнившие юноше птичьи лапы, легли на грудь Хорта, что нервно вздымалась и опадала. Некоторое время не происходило ничего, затем по груди, по плечам, а затем по предплечьям Родомиста заструились полоски зеленого цвета. Маг концентрировал Силу определенного качества. Он что?то шептал, но Леслав не слушал, завороженный мягким зеленым сиянием.

В тот миг, когда Сила коснулась груди Хорта, тот вздрогнул и открыл рот, словно собираясь закричать. Но зелень потихоньку впитывалась в кожу, мягко уходя в нее, как в болото, и крик умер, так и не родившись.

Когда вся зелень ушла в тело, над грудью Хорта закурилась легкая дымка. Словно там, в теле, развели небольшой костерок. В этот миг Леславу показалось, что он видит в груди Хорта нечто плотное, тяжелое, похожее на камень. Родомист напрягся, дымка заклубилась гуще, складываясь в темное облако.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128