— Так она тоже богиня? — смущенно пробормотал тот.
— А как же? Ты разве сам не видишь?
— А ему морская вода в глаза попала, — усмехнулась я. — Не разглядел сразу.
— Прости меня, лучезарная, — повинился герой. — Ослеп от твоего великолепия, аж умом помутился!
— Чтобы умом помутиться, нужно мозги иметь, — пробормотала Поля. — А у тебя их отродясь не было.
— Богиня, — взревел тем временем Геракл, обращаясь то ли ко мне, то ли к Полине, — позволь тебе вы разить мне… то есть мне выразить тебе… свое восхищение и…
— Пойдем-пойдем, — потянула меня за руку Полина.
— Пусть юноша скажет, — возразила я, вступившись зa оратора.
— Этому юноше только дай волю — он тебе такого наговорит! — отмахнулась та, не желая слушать тираду Геракла, который тем временем уверял нас в своей вечной преданности, постоянной боеготовности, верной любви и самых серьезных намерениях.
— Куда же ты, лучезарная Афродита? — вскричал отверженный поклонник, обращаясь уже к Полине. — Ты не ответила мне, понравился ли тебе мой подарок и могу ли я рассчитывать на взаимность.
— Взаимность тебе в этой жизни не грозит, хоть целый мавзолей своих булыжников натаскай. И вообще, чем кирпичи ко мне во дворец поставлять, принес бы лучше цветов. Для разнообразия, — ответствовала Полина, гордо удаляясь.
И вообще, чем кирпичи ко мне во дворец поставлять, принес бы лучше цветов. Для разнообразия, — ответствовала Полина, гордо удаляясь.
Не успели мы дойти до дворца и подняться в покои Полины, как на балкон, ловко подтянувшись, запрыгал Геракл. В руках он держал целую охапку веток с белыми цветами. Мы с Полей замерли, герой мифов, пользуясь моментом, вошел в комнату, картинно пал па колени и уронил цветы к ногам Афродиты.
Первой отмерла Полина.
— Идиот, — простонала она. — Что это такое?!
— Цветы… Как ты просила, — недоуменно пробормотал горе-поклонник.
— Ты их где взял?! — В голосе Поли отчетливо зазвенели истерические нотки.
— В садике, вон за дворцом. — Почуяв неладное, Геракл отполз на несколько шагов и поднялся с пола.
— Балбес! Урод! Вон!!! — сиреной взвыла Полина.
Геракл предпочел ретироваться через окно.
— Поль, ты чего? Он же как лучше хотел! — вступилась я.
— Как лучше, да?! — Поля опустилась на колени к цветам и зарыдала.
— Поль, да что такое-то?
— Варвар! Дурак! Дебил!
— Поль!
— Это вишня! Ты понимаешь? Единственная вишня в моем саду! Мне это дерево из-за моря привезли, я за него такую цену заплатила… — всхлипывала «богиня», перебирая сломанные веточки. — Я три года ждала, пока она плодоносить начнет. Знаешь, как мне эти апельсины с виноградом надоели? Я так вишенки мечтала поесть, всего-то месяц и оставался, они бы уже совсем скоро созрели… А этот дурак! Нет, ты понимаешь! Из всего сада он выбрал именно мою вишню!!! Я ее так холила, так лелеяла… Убила бы!!! Лучше бы он десяток апельсиновых деревьев ободрал, флорист несчастный!
Когда после продолжительных рыданий и обещаний свернуть Гераклу шею Полина наконец успокоилась и смирилась с потерей вишни, я попробовала вступиться за несчастного поклонника:
— Поль, но он же тебя любит!
— Любит он, как же, — фыркнула Афродита. — Любит он только себя, а я для него — очередной подвиг, трудный и красивый. Думаешь, охота ему войти в историю разгребателем вонючих конюшен и победителем трехголовой собаки-мутанта? А любовь богини мигом вознесет его до небес и очков прибавит, вот и старается мне угодить. Как может. Вот дура-а-ак! Ты еще погоди — он на тебя переключится. Я уже видела, как у него на тебя глаза загорелись. Увидит, что со мной ничего не светит, и к тебе начнет подкатывать. Ему ж все равно, кого окучивать, главное, чтоб богиню!
— И все-таки зря ты, по-моему, на него наговариваешь.
— Вот узнаешь его получше, еще не так заговоришь.
Как бы так деликатно намекнуть Полине, что оставаться здесь надолго в мои планы не входит? Да и стоит ли? Надежды на способности похитительницы Афродиты к магии не оправдались, а значит, и помочь мне она ничем не сможет. Не придумав ничего лучшего, я решила поинтересоваться у Поли происхождением Геракла:
— Он правда сын Зевса?
— А ты думаешь, почему он таким балбесом уродился? — хмыкнула Поля, — Может, и нормальный был бы парень, да папаша ему все мозги откомпостировал. Устроил, блин, фабрику одной звезды! Слушай…
Геракл и в самом деле был сыном депутата Зевса от местной аристократки.
В детстве его воспитывала мать. Когда мальчику исполнилось десять лет, папаша вспомнил о родной кровиночке и взялся за его воспитание, подключив к этому процессу и всех остальных «небожителей». Аполлон преподавал ему музыку и актерское мастерство, Афина — философию, Гера учила хорошим манерам и искусству икебаны, омоновцы — рукопашному бою, сам отец — красноречию и дипломатии. Пикаповец по кличке Амур давал уроки безотказного соблазна, заядлый тусовщик Дионис — умению влиться в любую компанию. В общем, в стороне не остался никто.
По задумке главного продюсера, то бишь Зевса, сынок должен был вырасти звездой в своем отечестве и превзойти всех остальных ровесников в силе, ловкости и прочих талантах. Однако таланты силой и ловкостью и ограничились — ни в музыке, ни в науках юноша не блистал. Посему Зевс сделал ставку на физическое развитие сына, и того стали тренировать так, как спортсмена к Олимпиаде. Соскучившиеся без дела пассажиры рокового рейса живо включились в игру, соорудили целый арсенал спортивных пыток — от козла до гантелей со штангами — и стали гонять бедного Геркулесика от одного снаряда к другому. Тренировки проходили у подножия горы, к «золотому чертогу» наследника Зевса не допускали, но среди людей тот и так считался приближенным к Олимпу. Мать и родственники его баловали, папаша внушал, что сынишку ждет славное будущее. На совершеннолетие он даже вручил ему изрядно потертый и исхудавший ежедневник, чтобы Геракл записывал туда каждый из своих подвигов, и собственноручно нарисованную карту, где были помечены места обитания чудовищ — ценная информация, которую Зевс собирал годами…