— Не тискал он меня, — разочарованно вздохнула я. — Он меня держал на вытянутых руках и все оглядывался, — никак, тебя боялся!
Меж тем вокруг нас уже сгустилась толпа, и собравшиеся с интересом прислушивались к перебранке, в надежде что она перерастет в драку.
— Была бы совесть чиста — нечего было бы бояться! — парировала русалка.
— Вела бы ты себя поумней, он бы не боялся, — заметила я.
— Не обижайте Эль, — вступился за скандалистку предмет раздора.
— Я тебя, дурака, защищаю! — возмутилась я.
— Ах она тебя уже защищает?! — торжествующе взревела Эль. — Ах ты с ней уже на «ты»? Значит, эта преступная связь длится уже давно?!
— Милый, нас раскрыли! — Я закатила глаза. — Давай уже признаемся во всех грехах и поплывем отсюда, подальше от этой истерички.
Бедный русал только булькнул от неожиданности и в панике уставился на ревнивую подружку.
— Ну вот! Что я говорила! Все слышали?! — возликовала русалка. И тут до нее дошло: — Что ты сказала?!
— Ты про истеричку? — невинно поинтересовалась я.
— Нет! До этого! Как ты его назвала?
— Милый, ты не помнишь, как я тебя назвала? — озадаченно нахмурила лоб я.
— Убила! — простонала русалка, опуская хвост и плавно опадая на дно. — Без ракушки зарезала! Но ты… какой подлец! Обманывать меня столько лет!
— Дорогая, вы знакомы меньше полугода! — напомнила рыжей бестии ее темноволосая подруга, выплывая из толпы. Девушка едва сдерживалась, чтобы не прыснуть со смеху. И это была последняя капля. Среди толпы раздался робкий смешок, его мигом подхватили все остальные, и вот уже грохот смеха заглушал рев музыки.
Никто уже не видел, как синехвостый русал сорвался вниз и кинулся ловить свою невыносимую подружку, подружка отвесила ему пару пощечин, лягнула хвостом и только после этого позволила себя поцеловать и утешить.
— Здорово ты ее уела, — хихикнула темноволосая русалочка.
— Давно пора! — поддержали остальные. — Совсем парню житья не дает.
— Вот ты где! — окликнула меня Ариана. Дышала принцесса так, словно два часа отрывалась на танцполе под песни Рики Мартина или столько же времени занималась интенсивной аквааэробикой.
— Вот ты где! — окликнула меня Ариана. Дышала принцесса так, словно два часа отрывалась на танцполе под песни Рики Мартина или столько же времени занималась интенсивной аквааэробикой.
— Я гляжу, ты времени зря не теряла! — подмигнула я.
— О чем это ты? — вспыхнула она, машинально поправляя волосы и одергивая хвост.
А, вот оно в чем дело!
— Не бойся, маме не скажу, — хихикнула я. — Это тот зеленохвостый? — я кивнула на воина с каштановыми кудрями, не сводящего с принцессы глаз.
Ариана бросила настороженный взгляд на русала и расслабленно улыбнулась:
— А ты бы устояла? — а затем послала красавчику водный поцелуй.
Тот изобразил удивление и смущение в одном флаконе и отвернулся.
— Боится меня скомпрометировать. Такой благородный! — шепнула Ариана. — Ну как тебе здесь?
— Красиво, — признала я. — И необычно. Кстати, я до сих пор не увидела ваших музыкантов!
— Чем же ты тут занималась? — подмигнула мне принцесса, подхватывая меня под локоть. — Поплыли, познакомлю!
Местный инструментальный ансамбль располагался в отдельной нише напротив бара. Когда мы приблизились к пяти русалам, те как раз извлекали удивительные звуки из самых невообразимых музыкальных инструментов, какие мне только приходилось видеть.
Высокий длинноволосый русал, стоящий по центру, прижимал к губам большую раковину, которую я издалека приняла за саксофон. Вблизи же она напоминала винный рог, а когда музыкант выдувал из нее мелодию, вверх взлетали стайки крошечных пузырьков. Другой, словно смычком, водил плоским белым камушком по горлышку угловатой ракушки, третий — потрясал округлой раковиной, как кастаньетами. Девушка с десятком косичек, перевитых украшениями из мелких ракушек, держала в одной руке перевернутую круглую ракушку, полную золотых монет, а другой пересыпала их горстями, словно песок. А вот изящная русоволосая русалочка, стоявшая с самого края, перебирала тонкими пальчиками струны самой настоящей арфы. Невозможно было разобрать, какие звуки издает каждый инструмент по отдельности, но их сочетание рождало поистине нежную и мелодичную композицию. Когда та завершилась высоким аккордом, в котором переплелись шум прибоя, крики чаек и звон металла, музыканты приветливо замахали Ариане, и мы подплыли к ним.
— Это моя гостья Миранда, она из другого океана, — представила меня принцесса.
Я не открыла ей своего настоящего имени: к чему посвящать русалку во все тонкости моих пространственно-временных перемещений? Топили меня в океане как Миранду, значит, пока я со своей задачей не справлюсь, ею и останусь.
— Грант, — назвался длинноволосый лидер.
— Ольвиан, — откликнулся то ли скрипач, то ли гитарист.
— Саварис, — представился обладатель трещотки.
— Венета, — ответила девушка с косичками.
— Лаурина, — улыбнулась арфистка.
— Отличная игра! — похвалила я. — Только не могли бы вы сыграть несколько звуков по отдельности? Я из другого океана и первый раз вижу такие музыкальные инструменты.
— Ты имеешь в виду музыкаты? — уточнила Венета.
— В этом нет ничего удивительного, — с гордостью отозвался Грант.
— В этом нет ничего удивительного, — с гордостью отозвался Грант. — Таких поющих раковин больше нет ни в одном королевстве. Это наше собственное изобретение. Все раковины хранят подлинную музыку моря и пение морских животных. Мы ищем их по всему океану, и лишь одна из тысячи обладает достойным звучанием. Мы лишь по-разному сочетаем их и создаем свои мелодии. Вот это, — он указал на свою ракушку — саксофон, — бурестон, в нем заключен рев шторма и стон поломанных ветром кораблей. Эта малышка, — Саварис тряхнул округлой ракушкой, и оттуда полился звук, который я приняла за перезвоны колокольчиков, — хранит смех сирен. А раковина Ольвиана — крики чаек. Есть у нас и другие раковины, в которых заключены пение влюбленного дельфина, гул подводного вулкана, вой холодного течения, шум прибоя.