Дикарка осмелилась нарушить молчание:
— Господин?
— Да, — сказал я.
— По-моему, сегодня днем тебе незачем было бить меня. Но, — добавила она задумчиво, — не мне об этом судить. Ведь ты — господин, и ты лучше знаешь, что нужно делать.
Я с интересом глянул на нее.
— Ведь рабынь не бьют без причины, — продолжала размышлять она.
— Бьют.
— Понимаю, — дрожащим голосом произнесла девушка, и голова ее поникла.
— Подойди сюда, — велел я. — Встань на колени.
Она выполнила приказание, со страхом глядя на меня.
— Господин?
Я ударил ее всего раз, но так, что она рухнула в грязь. Изо рта у нее потекла кровь. Я встал.
— Ты поняла?
— Да, господин, — прошептала блондинка, в ужасе глядя на меня снизу вверх.
— Теперь встань на колени, — приказал я, — поцелуй мне ноги и поблагодари меня за то, что я тебя ударил.
Дрожа всем телом, она подползла ко мне, встала на колени и низко опустила голову. Ногами я ощутил ее губы.
— Благодарю тебя за то, что ты ударил меня, господин, — пролепетала она и посмотрела вверх, ища моего взгляда.
— Теперь ты понимаешь, что ты всего-навсего рабыня? — спросил я.
— Да, господин.
— Ты по-прежнему считаешь, что рабынь не бьют без причины?
— Нет, господин!
— А почему твоему господину не нужна причина, чтобы ударить тебя?
— Потому что я — рабыня.
— Вот теперь правильно, — сказал я.
— Да, господин.
Я сел, поджав под себя ноги, и посмотрел на Кису. Тот показал Тенде полоску ткани, в фут шириной и в пять длиной.
Я надеялся, что белокурая дикарка сделала правильный вывод. Такие уроки помогают рабыням выжить на Горе. Девушка не смеет спрашивать, почему ее господин поступает так или иначе. Рабыня есть рабыня.
Тенде встала на колени перед Кису и склонила голову до самой земли.
— Я прошу тебя дать мне одежду, господин.
— Заслужи ее, — сказал Кису.
— Да, господин, — с готовностью ответила девушка.
На этот раз она хорошо постаралась. Кису швырнул ей полоску ткани, и девушка тут же обернула ее вокруг бедер. Кису достал из мешка две нитки деревянных бус, раскрашенных в красный, синий и желтый цвета. Бусы нам тоже достались в рыбацкой деревушке.
— Благодарю тебя, мой господин, — с замиранием сердца выдохнула Тенде и набросила бусы на стройную шею.
— Пора привязать тебя на ночь, — сказал Кису.
— Да, господин.
Элис не сводила с Тенде завистливого взгляда. Потом она подползла ко мне и низко склонила голову.
— Молю тебя, господин, дай мне одежду! Я молча смотрел на нее.
— Я, жалкая обнаженная рабыня, — продолжала она, — смиренно молю моего господина дать мне одежду.
— Ты готова заслужить ее? — спросил я.
— Да, господин.
— Шлюха! — выкрикнула белокурая дикарка. Я стиснул Элис в объятиях и впился поцелуем в ее рот. Она закрыла глаза и блаженно откинула голову.
— Шлюха! Шлюха! — От негодования дикарка едва не рыдала.
— Глупышка! — счастливо засмеялась Элис, не открывая глаз. — Для чего, по-твоему, существуют рабыни? Я снова поцеловал ее.
— Пойди собери дров, — велел я белокурой варварке, — и поддерживай огонь.
— Да, господин.
Элис с обожанием глядела на меня: — Твои руки так искусны… Земная женщина тает в объятиях своего горианского господина…
Огонь в костре еле теплился. До рассвета оставалось не больше двух анов.
Элис уже спала рядом с Тенде, со спутанными за спиной руками, надежно привязанная к рабскому шесту. Вокруг ее бедер теперь тоже была тугая алая повязка. Девочка на славу потрудилась и заслужила кусок ткани. Я тоже подарил Элис две нитки деревянных бус. Они великолепно смотрелись у нее на груди.
Кису и Айари спали. Я посмотрел на белокурую варварку, длинной палкой перемешивавшую угли в костре.
— Иди к шесту, — сказал я, указывая на тонкое деревцо, служившее невольничьим шестом, под которым спали Тенде и Элис.
— Сядь и скрести руки за спиной.
Она послушалась и только охнула, когда я туго связал ей запястья узкой полоской кожи.
— Господин… — робко произнесла девушка.
— Да?
— А мне ты не дашь одежды?
— Готова ли ты заслужить ее?
— Если ты прикажешь, я все сделаю. Ведь я — рабыня.
— А если я не прикажу?
— Но, господин…
— Ты будешь молить меня, чтобы я позволил тебе заслужить одежду?
— Нет! — выпалила она. — Никогда!
— Пора спать, — сказал я.
— Но я хочу одеться! Пожалуйста, господин!
— Пора спать, — повторил я. — Ложись. Она легла на бок и всхлипнула.
— Я не могу умолять тебя… Я земная женщина.
— Элис — тоже земная женщина.
— Она — рабыня, — с отвращением выговорила дикарка.
— А ты?
— И я, — горько вздохнула она. — Я тоже рабыня.
— Одежду надо заслужить.
— Я не могу!
— Тогда спи. Завтра будет долгий и трудный день.
— Господин, — прошептала девушка.
— Что?
— Сегодня вечером… это был урок?
— Возможно.
— Ты показал, что господин волен сурово наказать рабыню без всякой на то причины.
— Верно.
— Но разве ты по-своему не добр к рабыням, пусть даже ты жестоко обращаешься с ними? — спросила она.
— Хочешь отведать плетки?
— Нет, господин.
— Не много проку будет мужчинам от такой рабыни, как ты, — сказал я, — если тебя, по твоей глупости, придется живьем бросить слину или тарлариону.
— Я поняла. — Она горько вздохнула. — Ты не добр.