Внезапно кюр, атаковавший Шабу, отшатнулся, изумленно глядя на собственную лапу, на которой выступила бурая кровь. Панга со звоном упала на камни. Шедший на меня зверь принялся с ревом тереть покалеченный глаз. Порезанная пангой пасть кровоточила. Не теряя времени, я бросился к тому месту, где Нгуми оставил мой пояс и ножны с кинжалом, когда надевал на меня наручники. Я еле успел откатиться в сторону — панга, звеня, обрушилась на камень рядом с моей головой. Краем глаза я заметил, что напавший на Шабу кюр уже свалился замертво. Шаба закашлялся и сплюнул кровавый сгусток. Кольцо с клыком окрасилось в бурый цвет. Кюр обрушил на меня страшный удар, но мне снова удалось увернуться от смертоносной панга. Стол раскололся надвое; футляр с картами и записные книжки рассыпались по земле.
Кюр с рычанием обернулся и на какой-то миг упустил меня из поля зрения. Издав боевой клич «Ко-ро-ба», я прыгнул зверю на спину и, задрав ему голову, вонзил кинжал в сердце. Огромное туловище содрогнулось в конвульсиях. Я соскочил с него и обернулся.
Очередной кюр бросился на Шабу. Тот снова выставил кольцо с клыком. Я увидел, как огромная шестипалая лапа схватила цепь, висевшую на шее у Шабы. В следующее мгновение лапа безвольно разжалась. Зверь пошатнулся и неуклюже рухнул на бок. Я зажал в зубах окровавленный кинжал, ощутив вкус крови кюра, и обеими руками поднял тяжеленную пангу убитого мной кюра.
Я снова оглянулся. Шаба уронил голову на грудь. Одеяло было залито кровью. Нгуми бросился к нему. Шаба с усилием поднял голову.
— Иди! Сражайся за свою жизнь.
— Я не оставлю тебя! — воскликнул Нгуми.
Это были его последние слова. Подобравшийся сзади кюр разрубил его пополам. Одним прыжком я оказался рядом со зверем и мощным ударом панги снес ему голову.
Это были его последние слова. Подобравшийся сзади кюр разрубил его пополам. Одним прыжком я оказался рядом со зверем и мощным ударом панги снес ему голову.
Я посмотрел на убитого Нгуми. У него была такая же татуировка, как у Шабы. У писцов принято разрисовывать лица.
— Помогите! — услышал я. — Они вот-вот прорвутся!
Я бросился ко входу и принялся рубить пангой косматые лапы, раздиравшие прутья частокола. С лезвия капала кровь. Кюры с ревом отпрянули от частокола.
— Развяжите меня! — раздался знакомый голос.
Я подбежал к Тургусу и разрубил его путы. Тот схватил копье убитого аскари и бросился в бой. Затем я освободил от пут сбившихся в кучку, до полусмерти перепуганных рабынь.
— Господин! — жалобно закричала Дженис.
Если бы они и вздумали бежать, им бы это не удалось — вокруг высились крепостные стены. Порой девушки умоляют завоевателей взять их в рабыни, клянутся в вечной преданности и тем самым спасают себе жизнь. Но кюры обычно не интересуются женщинами — разве что в качестве пищи.
Неожиданно сзади появился кюр. В самый последний момент я успел заблокировать удар, но все равно отлетел на несколько шагов. Не давая мне опомниться, кюр снова бросился на меня и рубанул своим клинком по моему. От боли в руках я едва не потерял сознание. Кюр ударил меня в голову, но промахнулся. Со стены посыпался град камней. Я увернулся и ударом снизу распорол зверю брюхо. Он издал страшный рев и попятился, подхватывая лапой вывалившиеся кишки. Я из последних сил взмахнул пангой и развалил ему череп до самой челюсти. Потом я оглянулся и крикнул:
— Кису, берегись!
Кису повернулся — но в этот миг между ним и кюром возникла фигура с копьем. Человек нанес кюру молниеносную серию ударов в брюхо, грудь и глотку. Зверь отступил, и тут на него сзади накинулся аскари и вонзил копье под левую лопатку. Как только кюр обернулся, первый нападающий добил его мощным ударом в спину.
Кису поднял глаза на высокого, крепкого человека, спасшего ему жизнь.
— Благодарю тебя, убар.
С этого момента убар экваториальной империи Била Хурума и мятежник Кису плечом к плечу отражали атаки подступавших кюров.
Панга в моих руках дрожала. Кинжал в зубах резал губы. Я проткнул им тунику так, чтобы кинжал висел на рукояти, утер кровь с лица и присоединился к обороняющимся. Одному из кюров я раскроил череп, другому перебил хребет. По приказу своего командира кюры отступили. Тотчас другие кюры поволокли к входу два длинных бревна. Я перевел дух и проверил, на месте ли кинжал.
— Как вышло, что нас застали врасплох? — спросил я у Айари.
— Они неожиданно напали на часовых, убили их и по мостику перешли ров.
Я огляделся. Острые копья и овальные щиты аскари были идеальным оружием для племенных войн, но кюры без труда разрубали их на части тяжелыми пангами. Вот когда пригодились бы топоры и мощные щиты Торвальдсленда…
— Отрезайте их друг от друга! — крикнул Била Хурума своим аскари. — Атакуйте по пятеро! Один идет вперед, четверо прикрывают!
— Мудро, — кивнул Айари.
— Убар есть убар, — отозвался я.
Первый аскари атаковывал кюра острым копьем, вынуждая его выставить для защиты пангу. Остальные четверо мгновенно набрасывались на зверя сзади и с боков. Нам повезло: это были не корабельные кюры, а одичавшие и отупевшие звери. Бьются они страшно, яростно, беспощадно, но все-таки неумело.