— Да, господин.
Я с восхищением наблюдал за ней. Занятно, но эротические танцы существуют в самых суровых и консервативных цивилизациях. Женщины танцуют их во сне и порою даже наяву. Какое потрясение испытывает обнаженная девушка, когда, проходя мимо зеркала в своей спальне, случайно подмечает движения, которым ее никто никогда не учил! Неужели это я? Неужели я могу так? Наступает момент, когда она, уже по собственной воле, сбрасывает одежду, подходит к зеркалу и, еще не понимая, что с ней происходит, начинает танцевать. Движения ее становятся все откровенней и бесстыдней. Тысячи лет назад первобытные женщины так же танцевали перед мужчинами в пещерах, озаренных светом факелов.
Это танец самки, танец рабыни. Тяжело дыша, она в изнеможении падает на ковер и, прижимаясь к нему всем телом, шепчет: «Я хочу Господина!»
Я встал, скрестив руки на груди.
Не прекращая танцевать, девчонка принялась лизать и целовать мое тело.
Я грубо схватил ее за плечи.
— Пожалуйста, не бей меня, господин! — взмолилась она. Я подволок ее к невольничьему колу и поставил на колени.
— Ты неплохо танцевала, рабыня.
— Благодарю тебя, господин!
— Кто ты? — спросил я.
— Рабыня.
— Рабыня и только рабыня?
Она смотрела на меня, трепеща от желания. Скрытая в ней рабыня наконец-то выбралась из темницы на солнечный свет.
— Да, господин, — ответила белокурая дикарка. — Я рабыня и только рабыня.
Она откинула голову, задыхаясь от счастья; затем нагнулась, обняла мои ноги и принялась покрывать их поцелуями — сперва колени, затем стопы. Я чувствовал ее горячие слезы и шелковистые волосы.
— Да, да, — шептала она. — Я рабыня, рабыня и только рабыня.
Я понял, что она никогда больше не вернется в свой каменный мешок.
Белокурая дикарка подняла голову. В глазах ее стояли слезы.
— Спасибо тебе, господин! — прошептала она.
Я ухватил ее за волосы и рывком поставил на ноги.
— Ты — моя рабыня. Ты — рабыня всех мужчин.
— Да, мой господин. Я свободна, — выдохнула белокурая дикарка. — Наконец-то свободна!
— Думай, что говоришь, рабыня!
— Да, господин. — Она испуганно умолкла, затем нерешительно посмотрела на меня: — Но я чувствую себя такой свободной!
— В каком-то смысле ты свободна, а в каком-то — нет. Ты свободна во всем, что касается сферы чувств. Ты наконец призналась самой себе в том, что ты — истинная рабыня; отсюда и ощущения счастья, легкости, свободы. Теперь ты в ладу с собой. Но не забывай, что ты рабыня и во всем зависишь от милости своих хозяев.
— Да, господин.
Я больно дернул ее за волосы.
— Ой!
— Ты по-прежнему считаешь, что ты свободна? Она зарыдала.
— Нет, господин, нет!
Я отпустил ее и лег на траву.
— Я очень, очень счастлива… Я молчал.
— Я хочу полностью зависеть от милости мужчины… — прошептала она, устраиваясь рядом. — Господину понравился мой танец?
— Да.
— Как еще я могу доставить удовольствие господину?
Я подмял ее под себя.
— Да, господин…
— Никогда в жизни, господин, я не была так счастлива, как в эту ночь, — прошептала блондинка.
Она лежала на боку, спиной ко мне. Я связал ей руки.
— Тебя будут звать Дженис, — сказал я.
— Спасибо, господин.
В эту ночь я брал рабыню несколько раз; и всякий раз она содрогалась в бурных оргазмах, кричала и плакала от счастья, неустанно шепча: «Я твоя, господин, твоя, твоя…»
— Я и не знала, что можно испытывать такое, господин, — сказала она потом.
— Эти ощущения доступны только рабыням, — объяснил я, — только женщинам, которые чувствуют себя собственностью мужчин и потому отдаются им целиком и самозабвенно.
— Эти ощущения доступны только рабыням, — объяснил я, — только женщинам, которые чувствуют себя собственностью мужчин и потому отдаются им целиком и самозабвенно.
— Я понимаю, господин.
— Свободной женщине никогда не испытать того, что испытала ты, — продолжал я, — потому что она сама себе хозяйка и не знает, что значит всецело принадлежать мужчине.
— Да, господин.
— Тебе понравились твои новые ощущения?
— Это счастье, — прошептала она и добавила: — Пожалуйста, господин, возьми меня еще раз.
Я снизошел до ее просьбы.
Потом я проверил узлы. Запястья рабыни были надежно связаны.
— Спасибо тебе за то, что ты дал мне имя Дженис, — сказала рабыня.
— Мне нравится это имя, — сказал я. — Да и звать тебя будет удобнее.
— Да, господин. — Она перевернулась на правый бок, лицом ко мне. — Я буду счастлива называться Дженис. Теперь это имя рабыни. Раньше так звали спесивую и самоуверенную земную девчонку. В ее глупую голову и прийти не могло, что когда-нибудь она станет невольницей. Как я рада, что господин нарек ее тем же именем!
— Помимо всего прочего, — сказал я, — Дженис — красивое имя и очень подходит рабыне.
— Я постараюсь быть достойна его, — сказала она.
— Если ты не будешь достойна, — усмехнулся я, — его у тебя отберут.
— Да, господин.
Свободные женщины Гора, разумеется, никогда не меняют имени, даже после церемонии заключения Свободного Союза, когда люди по собственной воле решают жить вместе. На Земле женщина, вступая в брак, обычно меняет фамилию. С точки зрения горианских законов, статус замужней землянки выше, чем у рабыни, но ниже, чем у женщины, заключившей Свободный Союз. Ну, а имя рабыни — это все равно что кличка животного. Порой рабынь и вовсе оставляют безымянными. Нечего и говорить, что имя рабыни принадлежит не ей, а господину и служит для его услады — как и сама рабыня. Некоторые мужчины нарекают всех рабынь одинаково; другие могут наградить прилежную рабыню каким-нибудь красивым именем; иные, напротив, наказывают нерадивую рабыню тем, что дают ей оскорбительное и жестокое прозвище. Но в основном рабынь называют именами, один звук которых уже возбуждает мужчин. Какие именно имена считаются красивыми и волнующими — это вопрос культуры и традиций. Многие земные женщины удивились бы, узнав, что их простые незатейливые имена, такие, например, как Джейн или Элис, звучат для горианина дивной музыкой. Правда, гориане произносят эти имена на свой лад. Я, кажется, уже упоминал о том, что земные женские имена необычайно распаляют горианских мужчин. Я сам однажды видел, как мужчина, едва услышав из уст торговца имя рабыни — Хелен, тут же купил ее и, не в силах сдержать страсти, изнасиловал прямо на рынке, в проходе между торговыми рядами. Понятно, что рабыни, переходя от одного хозяина к другому, меняют имена не реже, чем ошейники.