— Возвращаются, — прошептал Айари. — Значит, расправились с рейдерами.
— Не без потерь, — буркнул Кису, когда каноэ с аскари скрылось из виду. Он поднял с поверхности воды головной убор аскари, повертел его в руках и отшвырнул подальше.
— Выходит, опасность миновала, — облегченно вздохнул Айари.
— Не забывайте о тарларионах, — предупредил Кису. Он погрузил руку в воду и отодрал от ноги здоровенную блестящую пиявку.
— Раздави ее, — посоветовал Айари. Кису бросил пиявку обратно в воду.
— Нельзя. Она уже насосалась моей крови.
Айари невольно передернулся. Кровь могла привлечь бинта — зубастого болотного угря. Или прожорливую голубую свинью. Этот хищник — мелкая пресноводная разновидность хорошо знакомой мне огромной рыбы, обитающей в соленых водах Тассы. Голубые свиньи особенно oпасны при свете дня накануне нереста, когда они собираются косяками. Нерест же у них совпадает с полнолунием большой луны Гора: лунная дорожка на воде каким-то образом приводит в действие инстинкт продолжения рода. В часы перед полнолунием голубые свиньи собираются в огромные косяки и приходят в такое возбуждение, что готовы разорвать на мельчайшие куски все, что встретится им на пути. Любопытно: едва начав нереститься, они полностью теряют агрессивность, среди них можно даже купаться.
Больше всего мы боялись, что болотный угорь или голубая свинья почуют кровь и привлекут за собой тарларионов.
Внезапно в плот, совсем рядом с моей рукой, вонзилось длинное тонкое копье.
— Рейдеры! — воскликнул Айари.
Кису бросился к упрятанным под илом щитам и копьям.
На наш плот прыгнул человек. Я нырнул в воду и пополз через болотные водоросли. Вот и каноэ. Вскочив на ноги, я с криком опрокинул лодку. Все, кто в ней находился, полетели в воду. Над болотами разнесся боевой клич «Ко-ро-ба». Какой-то рейдер, отплевываясь, поднялся на ноги, и я с хрустом скрутил ему голову. Человек с переломанными позвонками замертво рухнул в воду, остальные попятились. Самый отважный бросился на меня с копьем. Я перехватил древко, резко дернул его на себя и одновременно ударил противника в живот ногой. Тот поскользнулся и выпустил оружие. В следующее мгновение я проткнул его насквозь. Болото вспенилось кровавыми пузырями. Четверо рейдеров застыли, охваченные ужасом. Я придавил труп ногой и выдернул копье из тела их товарища.
Кису стоял на плоту, прекрасный, как черный бог; в левой руке он держал щит, в правой — окровавленное копье. На воде под самым плотом лежали два тела.
— Убирайтесь! — крикнул я и махнул рукой.
— Прочь!
Вряд ли насмерть перепуганная четверка поняла мои слова, но жест был ясен. Они бросились бежать.
Я поставил каноэ на воду. Кису спрыгнул с плота и выловил из воды два плотно закрытых калабаша с едой — они выпали, когда я перевернул лодку. Кроме того, к каноэ изнутри была привязана корзинка с полосками вяленой рыбы.
— Как ты думаешь, они не вернутся? — спросил Айари. Он подошел к лодке и принялся шарить под водой, ища весла.
— Нет. А если и вернутся, то через несколько дней, не раньше. Так что сейчас нам бояться нечего.
— Била Хурума сожжет их деревни, — угрюмо сказал Кису.
— Вряд ли, — сказал я, — Он не станет настраивать против себя местное население.
— На пути к цели, — сказал Кису, — Била Хурума ни перед чем не остановится.
— Ты, безусловно, прав.
Я и в самом деле не сомневался, что Била Хурума изберет самый короткий путь к достижению своих целей. Этот путь может оказаться гладким, а может — жестоким и кровавым. Била Хурума — убар по своей природе. Не так-то легко переубедить или остановить его.
Всего у нас оказалось восемь весел. Два уплыли, и Айари так и не удалось их найти. На каноэ рейдеров принято иметь запасную пару весел, да и на обычных лодках эта мера предосторожности не считается излишней, особенно при бурном течении.
Я придвинул каноэ к краю плота. Из ила торчали три длинных полых стебля болотного тростника. Кису нагнулся, пошарил в мутной жиже и вытащил за волосы белую рабыню c ниткой ракушек на шее. Он рывком поставил девушку на ноги; тростинка, через которую она дышала, выпала из ее рта. Глаза девушки расширились от ужаса. Запястья ее выли связаны за спиной, лодыжки спутаны веревкой. По-прежнему держа девушку за волосы, Кису окунул ее в воду, чтобы хоть немного отмыть от грязи.
— Господин, — выдохнула белокурая дикарка.
— Молчи, рабыня, — приказал я.
— Да, господин.
Я отнес ее в каноэ и уложил на живот, как и следовало поступить с рабыней.
Кису тем временем полоскал в воде вторую невольницу. Потом я оттащил ее в каноэ и положил рядом с девушкой, которую когда-то звали Дженис Прентис. Голова одной невольницы оказалась у ног другой. В таком положении общаться им будет весьма затруднительно. Казалось бы, мелочь, но пренебрегать ею при воспитании рабынь не следует.
— Зверь! Негодяй! — завопила Тенде, кашляя и отплевываясь, после того как Кису и ее сунул в воду. — Развяжи меня! Немедленно!
— А я думал, ты не разговариваешь с простолюдинами, — удивился он.
Айари с ухмылкой перевел мне этот диалог. Если бы я лучше знал ушинди, я бы и сам его понял. Языки ушинди и укунгу очень похожи. Можно сказать, что слова в них одни и те же, только произносятся по-разному. Основные грамматические структуры совпадают полностью. Я почти не сомневался, что черные экваториальные племена Гора, потомки людей, привезенных в этот мир Царствующими Жрецами сотни лет назад, происходят от одной из больших языковых семей Земли — возможно, группы банту. Да и в самом горианском языке несть числа примерам, доказывающим его происхождение от индоевропейских языков.