— Мне нужны сведения о человеке, который выдает себя за нищего и называет себя Кунгуни.
— Плати, — сказал Кипофу.
Я положил на его ладонь еще один тарск.
— Плати, — повторил он.
Я положил на ладонь старика еще одну монету.
— В Шенди нет нищего по имени Кунгуни, — произнес он.
— Позволь мне его описать, — сказал я.
— Какой в этом смысл? Я все равно его не знаю.
Я вытащил из кошелька серебряный тарск. Кипофу как паук сидит в самом центре агентурной паутины, которой мог бы позавидовать любой убар. Все сколько-нибудь значимые события обязательно вызывали ее колебание.
— Вот серебряный тарск, — произнес я, кладя деньги на его ладонь.
— А! — откликнулся старик и взвесил монету на ладони! Затем проверил ее толщину, провел пальцем по краю и, хотя это было не золото, сунул ее в рот, провел языком по поверхности и слегка прикусил зубами. — Из Порт-Кара, — сказал он, трогая большим пальцем узор на монете.
— Этот человек маленького роста, сгорбленный, на левой щеке шрам. Он хромает и волочит за собой правую ногу.
— Мне показалось, что Кипофу неожиданно побледнел. Потом напрягся и прислушался.
Я огляделся. Никого рядом с нами не было.
— Никого нет, — сказал я.
Я много слышал об остром слухе слепых. Не иначе Кипофу слышит малейшие звуки в радиусе двадцати футов.
— У него сгорбленная спина, но это не так. Он хромает, но это не так. На щеке у него шрам, но это не так. Не ищи его. Забудь о нем и беги отсюда.
— Кто он? — спросил я.
— Возьми свои деньги, — произнес Кипофу и протянул мне серебряный тарск.
— Но я хочу знать!
— Тише! — вскинул руку Кипофу. Я замер.
— Никого нет, — произнес я.
— Вон там, — едва слышно прошептал старик. Там, куда он показывал, ничего не было.
— Там ничего нет, — повторил я.
— Там, — упрямо прошипел старик, вытягивая руку.
Мне показалось, что он спятил. Тем не менее я сделал несколько шагов в указанном им направлении. Никого. Неожиданно волосы встали дыбом на моей голове. Я понял, что это могло быть.
— Теперь он ушел, — сказал Кипофу. Я вернулся к этему убара нищих. Старик был явно потрясен.
— Уходи! — сказал он.
— Я хочу знать, кто этот человек.
— Забирай свои деньги и уходи, — покачал он головой.
— Что ты знаешь о «Золотом кайлуаке?» — спросил я.
— Это паговая таверна.
— Что ты знаешь о белой рабыне, которая там прислуживает?
— У Пембе, владельца таверны, несколько месяцев не было белых рабынь, — ответил Кипофу.
— Вот как.
— Забери свой тарск, — повторил он.
— Оставь себе, — ответил я. — Ты сказал многое из того, что я хотел знать.
С этими словами я развернулся и пошел прочь, оставив Кипофу, убара нищих Шенди.
11. ШАБА
Девушка стояла перед тяжелой деревянной дверью на темной улице. Потом резко постучала: четыре раза, пауза и еще два. Возле двери тускло горела лампа на жире тарлариона. В полумраке я видел темные волосы и высокие скулы рабыни. На ее шее тускло поблескивал стальной ошейник. На ней была коричневая невольничья туника до колен, несколько скромная для рабыни, хотя и с большим вырезом, позволяющим оценить и грудь и ошейник.
Она приготовилась постучать еще раз. Девушка была боса, в руках она держала крошечный кусочек желтой ткани, служивший ей одеждой во время смены в таверне Пембе. Она отнюдь не была дурнушкой. Темно-каштановые волосы доставали невольнице до самых плеч.
Вчера я отметил, что говорит она с варварским акцентом. Не исключено, что когда-то ее родным языком был английский.
Я нисколько не сомневался, что она знает человека по имени Кунгуни. Это она подменила под абой белокурую дикарку. А потом бессовестно мне наврала. Я видел это по ее лицу. Я уже знал от Кипофу, что она не принадлежит Пембе, хозяину «Золотого кайлуака». Не исключено, что ее хозяин позволил ей подработать на стороне с разрешения, владельца таверны.
Я отступил в тень. Прикрывающая глазок панель скользнула в сторону. С другой стороны кто-то некоторое время изучал девушку, потом дверь открылась.
На мгновение я разглядел в тусклом свете лицо со шрамом и согнутую спину человека, который называл себя Кунгуни. Он подозрительно оглядел улицу, но меня не заметил. Девушка скользнула в дверь мимо горбуна. Спустя секунду дверь закрылась.
Я осмотрелся и быстрым шагом пересек улицу. Кое-где сквозь ставни пробивались полоски света.
Мне удалось разглядеть девушку. Она стояла посередине комнаты. Вокруг нее царил страшный беспорядок.
— Он еще здесь? — спросила она.
— Да, — ответил горбун. — Ждет внутри.
— Хорошо, — сказала она.
— Будем надеяться, — прохрипел горбун, — что сегодня вечером тебе повезет больше, чем в прошлый раз.
— Как я могу что-то выяснить, если она сама ничего не знает? — огрызнулась девушка.
— Это верно, — вздохнул старик.
Девушка бросила на стол кусочек желтой ткани и раздраженно произнесла:
— Они называют это одеждой. С тем же успехом можно ходить голой.
— Невольничий шелк, — усмехнулся старик. — Впрочем, с твоим последним утверждением я согласен. Она смерила его негодующим взглядом.
— Многие ли пожелали тебя сегодня? — спросил он. — Или Пембе предупредил, что ты не по этим делам?
— Я ни с кем не была, — отрезала девушка.