— А это еще что? Ударь его как следует! — крикнул он, хватая дартанца за руку и силой таща за собой. — Ты уже три дня мечтаешь, как бы ему врезать, а когда подворачивается случай… Ему должно быть больно!
Идя рядом, она размахнулась и хлестнула так, что Байлей застонал и неловким движением приложил руку к щеке.
— Очень хорошо, прекрасно! Ты слышишь меня, мой мальчик?
Он попытался было ответить, но лишь кивнул.
— Пение? Это пение?
Снова получив подтверждение, Старик стиснул зубы.
— Плохо… — бросил он. — Идем, идем скорее.
Поддерживая дартанца с обеих сторон, они потащили его за собой. Он с трудом передвигал ноги, наконец колени его подогнулись.
— Поставь его! — приказал Старик.
Схватив Байлея под мышки, она поставила его на ноги. Однако было ясно, что стоит перестать его поддерживать, и он тут же упадет.
— Ну? — закричала она, скорее в страхе, чем в гневе. — Долго я еще буду с тобой нянчиться?
— Ударь его! — крикнул старик, копаясь в своем мешке. — Это не шутки, ему должно быть больно! Боль иногда помогает!
Достав какой-то флакон, он открыл его и сунул Байлею под нос. Безрезультатно.
Девушка, все еще державшая дартанца под мышки, откинула назад голову и со всей силы стукнула его лбом в лицо. Он что-то хрипло пробормотал, из носа потекла кровь… но армектанка почувствовала, что ноги его уже держат.
Она ударила его лбом еще раз.
Байлей застонал, вырвался и пошатнулся.
— Хорошо, хватай его! — сказал Старик. — Хватай и веди. Недалеко отсюда Мертвое Пятно, нужно успеть… — добавил он.
Однако Байлей, когда Каренира подхватила его за руку, снова обмяк и осел на землю. Девушка в ярости пнула его под ребра. Он глухо застонал, но на этот раз в себя не пришел. Она пнула его еще раз и, видя, что это ничего не дает, неожиданно наклонилась, рывком подняла бесчувственное тело и, застонав от усилия, взвалила его себе на плечо.
— Куда?! — с трудом проговорила она.
Старик показал направление. Она двинулась вперед тяжелой трусцой, потом почти бегом. Болтающиеся руки Байлея били ее по бедрам и ногам. Старик бежал за ней следом. Время от времени голова Байлея ударялась о ее спину. Она была сильна как волчица, но чувствовала, что силы постепенно иссякают. Безжизненное тело казалось невероятно тяжелым и сползало с плеча, она тратила много сил на то, чтобы его удержать. У нее потемнело в глазах, она несколько раз споткнулась, а потом упала. Хрипло дыша, она схватила голову дартанца и изо всех сил прижала ее к груди.
— Спаси… слышишь, спаси его… Ты по… сланник… Слышишь? Спаси… слышишь, спаси его…
Она схватила Байлея за холодеющие руки.
— Он умирает… Ради Шерни, отец… отец! Слышишь меня? Спаси его… умоляю…
Она внезапно разрыдалась, но тут же яростно закричала сквозь слезы:
— Ты — посланник, проклятый старик! Да или нет? Что застряло в твоем больном мозгу, что ты не хочешь использовать свою силу?! Ну что?! Я убью… убью тебя, если он умрет… слышишь?! Слышишь?! Убью, убью…
Она снова разразилась рыданиями.
— Отец… Ведь ты Дорлан-посланник, Великий Дорлан… Ты можешь все, когда-то ты вернул мне глаза… А теперь?
Старик молчал. Она повторила, с отчаянием и болью:
— А… теперь?..
Кивнув, он отодвинул ее в сторону.
— Хорошо, давай его сюда, — тихо сказал он.
Наклонившись, он легко поднял бесчувственного Байлея, что-то негромко сказал и, словно выпущенное из пушки большое каменное ядро, взмыл в воздух.
Байлей закашлялся и открыл глаза. В них тут же ударил блеск огромного, медленно поднимающегося из-за невысоких холмов солнца. Он быстро зажмурился, но успел еще увидеть лицо склонившейся над ним девушки. Почувствовав на губах вкус воды, он начал пить из подставленного бурдюка.
— Как ты себя чувствуешь?
Отодвинув бурдюк, он кивнул и снова открыл глаза.
— Что это было? — спросил он довольно уверенным, почти нормальным голосом.
— Это? — пошутила она, поднимая мешок с водой, который как раз завязывала ремнем. — Когда пью — сама не понимаю… Мешок с водой. Но от нее воняет козлом или вообще не знаю чем.
— Ты же знаешь… ведь ты же знаешь, о чем я спрашиваю.
Пошарив рукой, он нащупал под затылком свою сумку с вещами и остатками провизии и повернул голову, глядя на колени сидевшей скрестив ноги девушки.
— А ты красивая, Охотница… — сказал он.
— Тебе чаще следует слышать пение, — покраснев, ответила она.
Внезапно он все вспомнил и на мгновение замер.
— Не знаю, что со мной творилось…
— Зов стражей, — слегка неуверенно сказала она. — На море так поют сирены… немного похоже. Но они — не женщины, это сказка. Просто большие рыбы, как говорит Дорлан.
— Дорлан?
Она кивнула.
Посланник стоял неподалеку, выпрямившись… и словно помолодев. Улыбнувшись, он кивнул дартанцу, словно говоря: «Ну вот, все уже хорошо».
Улыбнувшись, он кивнул дартанцу, словно говоря: «Ну вот, все уже хорошо». Байлей испытующе вглядывался в знакомое лицо Старика, не в силах понять, какая с ним произошла перемена.
— Ты посланник, господин, — сказал он, садясь.
Он приложил руку ко лбу, ощутив внезапную головную боль.
— Не знаю, мой мальчик. Может быть.
Каренира тряхнула головой, многозначительно улыбнувшись. Она-то знала. Но Дорлан, неожиданно нахмурившись, подошел к ним и сел рядом.