Мольдорна он не любил, но они не были врагами. Они просто жили по-соседски и иногда даже помогали друг другу. Мольдорн был математиком, и философ-историк Бруль хоть и неохотно, но признал, что чувствует себя полностью беспомощным без математических моделей структур Шерни. Однако Мольдорна как человека он презирал — тот был слабовольным и попросту ленивым. А ведь среди математиков наверняка именно Мольдорн считался самым выдающимся — как и Бруль среди историков-философов.
Бруль снова посмотрел в окно, но Илара уже скрылась за полосой песчаных дюн.
Теперь он уже ничего не мог ей приказать. Их связывала лишь железная формула послушания.
Бруль, величайший среди мудрецов Шерни, был человеком одержимым. Можно сказать — безумцем.
9
— Ваше благородие…
Гольд мгновенно проснулся и сел. В полной темноте Бельгон различал лишь слабые очертания его силуэта. Проснулся и подсотник.
— Это Бельгон, тройник Ф. Рбаля…
— Имена своих солдат я знаю. В чем дело?
Во мраке они не видели лиц друг друга. Бельгон долго молчал.
— Хочу кое-что сообщить, сотник.
Снова наступила тишина. Гольд понимающе, но не слишком дружелюбно улыбнулся. Темнота скрыла его улыбку, но тройник мог догадаться о ней по голосу.
— Понимаю. Важное сообщение, но не даром. И что же это за сообщение? Ты знаешь, что я не богач, Бельгон. Чего ты хочешь?
— Если вдруг освободится место десятника легиона…
— В мирное время повышение так просто не получишь.
— Именно поэтому я и не могу его получить уже столько лет. Я уверен, командир, что рано или поздно добьюсь офицерского звания, но я не могу сдавать экзамен, не имея достаточного стажа в должности младшего командира.
Гольду стало не по себе при одной только мысли о том, что ночной доносчик, пытающийся продать командиру доверенную лишь ему информацию, когда-нибудь станет его коллегой-офицером. Никогда не бросавший слов на ветер Гольд молчал, обдумывая решение.
— Могу тебе обещать, что, как только освободится должность, ты будешь первым кандидатом на это место. Но это может случиться не скоро.
— Не страшно.
— Так с чем ты пришел?
— Рано утром Рбаль и ее благородие А. Б. Д. Лейна намерены сбежать.
Гольд ожидал чего-то подобного, и все же сердце его болезненно сжалось. Женщина, благосклонности которой он добивался… Солдаты, которым он доверял… Все готовы были его предать.
— Он сам тебе об этом сказал?
— Да. Я обещал ему помощь.
— И нарушил свое обещание, помешав, вместо того чтобы помочь.
— Это мой долг, сотник.
Гольд снова поморщился. Считая, что исполняет свой долг, тройник Бельгон выторговал для себя должность десятника, которую в скором времени освободит именно Ф. Рбаль. Ибо было очевидно, что Рбаль перестанет быть десятником, как только станут известны его планы.
— Убирайся, Бельгон. Ты станешь десятником, я помню о своем обещании. Хотя я еще подумаю, не будет ли моим долгом его нарушить, так же как ты нарушил свое, данное другу. Сомневаюсь, что ты заслуживаешь того, чтобы стать десятником, а потом офицером.
Тройник хотел что-то сказать, но еще не успел произнести хоть слово, как почувствовал на плече тяжелую руку подсотника.
— Ты слышал, — сказал Даганадан. — Убирайся. Иначе я тебя ударю. А мне этого очень хочется, вплоть до того, чтобы башку тебе снести.
Бельгон вскочил и скрылся в темноте.
— Идем, Даг, — сказал сотник.
На ощупь, стараясь вести себя как можно тише, они направились к выходу из пещеры и вскоре оказались снаружи. Дождя не было, видимо, небо во время вечернего ливня исчерпало весь свой запас воды. Часовой дремал, опершись о мокрую скалу. Услышав шаги, он вздрогнул, потом резко выпрямился при виде начальства.
— Стой, кто идет?!
— Сотник и подсотник, — ответил Гольд, называя пароль. — Не докладывай.
— Так точно, господин.
Они пошли дальше.
— Что скажешь? — наконец спросил Гольд.
— Ничего.
— Вообще ничего?
— Ничего, — повторил подсотник. — Все как я и предполагал.
— Все как я и предполагал.
— Что будем делать?
— Схватим их.
— А потом? — Гольд даже не заметил, что перенял немногословный стиль друга.
— Остальное в Громбе. Сейчас — сменить десятника. Все.
— До сих пор этот парень служил безупречно. И даже образцово.
Даганадан ничего не ответил, но в его молчании слышалось: «Ну и что с того?»
Гольд сел на неровную скалу, оперся локтями о колени и потер ладонями лицо.
— Это безумие, — наконец негромко сказал он. — Я привожу сюда женщину, которую затем хочу отправить в сопровождении солдат в Дартан. Кто-то, кто невзлюбил меня за похищение этой женщины, теперь сам пытается совершить нечто подобное. Я отправлю девушку в Дартан, а взамен мне придется тащить с собой солдата, который мне не доверяет, ненавидит меня… Неужели с таким отрядом стоит выступать против кого бы то ни было?
— Нет, — ответил Даганадан.
— Тогда зачем мы туда едем?
— Чтобы встретиться с Байлеем. С твоим другом, — напомнил подсотник. — Ты свяжешь его и заберешь в Дартан силой, если потребуется.
Гольд покачал головой.
— Похоже, Даг, что мы придумали полнейшую глупость. Я потеряю все — друга, женщину и уважение подчиненных.
— Но кто заварил всю эту кашу?
— Я сам, — ответил Гольд, вставая. — Я сам ее заварил и теперь должен расхлебывать. Идем, скоро рассвет.