— Поэтому строя свой корабль, Хирон все оборудование размещал внутри корпуса.
— Поэтому строя свой корабль, Хирон все оборудование размещал внутри корпуса. Я был там. В то время я был поменьше ростом, чем сейчас, а в корабле уже было тесно…
— Нам бы хотелось поговорить с Хироном, — сказал Оливер. — Где его найти?
— Хирон вполне ясно велел нам, — вступил в разговор Причетник, — никому не говорить, где он.
— «Большой риск», — сказал Оливер, обращаясь к Роксани, — находился в руках кзинов. Что кукольники могли счесть чересчур тревожным, верно? А кукольники способны предпринять любые действия, чтобы вернуть его. — Затем он сказал Луису: — Как называется корабль Хирона?
— «Паранойя», — откликнулся Луис без тени улыбки.
— И как он вооружен?
— На «Паранойе» вообще нет оружия, — сказал Луис, — лишь средства маневрирования, которые могут быть использованы и как оружие. Но это мы никогда не обсуждали.
— В какой же точке Мира-кольца приземлилась ваша «Паранойя»? Уж не в той ли части Великого Океана, где после первой экспедиции осталась Тила Браун?
Луис не клюнул и на это.
— Не знаю.
— Послушай, малыш, похоже, ничего интересного для нас ты не знаешь, — сказала Роксани Готье. — А что ты сам хотел бы узнать? Разве Хирон не поручил тебе узнать что-то?
— Он хочет знать, собирается ли Мир-кольцо восстанавливаться. Я уже видел, что разлом закрывается сам. И все-таки — что вы можете сказать нам о Пограничной войне? Она утихает?
— Сомневаюсь, — сказала Роксани.
— Или собирается разгореться до таких масштабов, что разнесет все вокруг?
— А вот этого допустить нельзя, — сказала Готье твердо.
Форестье рассмеялся. Роксани с досадой насторожилась, а Оливер сказал:
— Просто случайная мысль. Сколько тебе лет, Льюис?
Луис думал выдать себя за тридцатилетнего, но оба пилота АРМ считали, что он вряд ли зрелых лет. Этот факт почему-то развеселил его. Неспра, а почему бы и нет? И он сказал:
— Чуть больше восьмидесяти фаланов.
— А фалан равен?
— Десяти оборотам неба.
— Около семидесяти пяти дней? Тридцатичасовых дней Мира-кольца? — Оливер нашептал что-то карманному компьютеру, который был чуть больше, чем гражданский вариант. — То есть тебе около двадцати лет, по земному исчислению времени. Мне сорок шесть. Роксани?
— Мне пятьдесят один, — без колебаний сказала она.
— Разумеется, мы пользуемся стимулятором жизнедеятельности. Он предохраняет нас от старения. Кстати, сдается мне, — сказал Оливер Форестье, — что Роксани — первая женщина, которую ты увидел, не считая твоей матери, Луис.
Роксани напряженно улыбалась. И Луис вспыхнул, неожиданно сообразив, что слишком долго задерживал взгляд на Готье, что подступил к ней гораздо ближе, чем требовало тесное пространство их убежища, что, глядя на нее, терял способность связно говорить. Окружающий воздух кишел его феромонами… а также феромонами Оливера и Роксани. И поскольку Оливер был первым человеком-мужчиной, которого «Льюис» увидел или чей запах ощутил за свои двадцать неполных лет (а на «Охотнике за улитками» явно не было душевой кабины), он имел полное право чувствовать не только сексуальное возбуждение, но и быть испуганным.
— Извините, — сказал он и немного отодвинулся.
У него мелькнула мысль, что угрозы могут принимать самые различные формы. Астронавты явно чего-то хотели от Луиса: какой-то информации, которую он должен был им выдать, но пока…
Роксани тихо рассмеялась:
— Не обращай внимания. Льюис, хочешь посмотреть «Охотника за улитками» изнутри? Причетник, взять тебя на борт мы не можем — там слишком тесно.
Льюис потом тебе все расскажет.
Люди не сводили глаз с Луиса, но он промолчал. Вемблет и Причетник затеяли беседу с бесконечными заминками и паузами. Вемблет был без ума от кзина. Луис закрыл лицевой щиток и вышел следом за пилотами АРМ.
Корабль был ужасно тесным.
Три сиденья, развернутые спинками друг к другу, располагались вокруг центральной стойки. Одно было занято. Рядом с дверью воздушного шлюза виднелось место, где хранилась вынесенная сейчас наружу палатка. Отверстие в полу вело в полость ровно на одного человека: отсек вооружений.
Роксани вошла первой. Она скользнула в свое кресло, а другое было уже занято.
— ЛС Льюис Тамазан, знакомьтесь: второй детектив Клаус Рашид. Клаус, это Льюис, — сказала она. — Он не относится к местным уроженцам.
Клаус развернулся и протянул руку. Он был смуглее, чем Роксани, выше Оливера, и рука его казалась очень длинной.
— Льюис, я пилот. Садись вон там.
Луис надеялся поговорить с Роксани или хотя бы с Оливером наедине. Но они оба пришли вместе с ним, слишком старательно о нем заботясь, и ради этого оставили Причетника и Вемблета (и Ханумана) одних в палатке.
Луис занял третье кресло. Он ощутил, как сдвинулись плоскости, подстраивая сиденье под его рост и вес с учетом массы гермокостюма. Стандартное сиденье: оно подходило ему не идеально.
Роксани Готье, нажав кнопки на подлокотниках своего кресла и используя при этом обе руки, ввела программу. Защитная сеть моментально охватила Луиса, он шелохнуться не успел.
Силовое поле должно было предохранять пассажира при столкновении, а кроме того, могло быть полезно для допроса.