Не прошло и ста лет после освобождения Гроба господня, как местные племена пришли к заключению, что уже вдосталь нагляделись на эту забавную историю, и без особых проволочек погнали пришельцев прочь из Иерусалима. Однако перед тем случилось некое немаловажное событие, я имею в виду основание нашего Ордена.
К началу XII века настоятель монастыря Святого Иоанна отошел от бенедиктинцев и создал особый Орден «Братья из больницы Святого Иоанна в Иерусалиме».
Первые же налеты бедуинов вынудили Орден к военным действиям, пока еще — оборонительным. Папа римский освятил эту перемену, обратив братьев милосердия в рыцарей-монахов. Они безуспешно оборонялись, а под конец были принуждены покинуть свое священное гнездо и в 1187 году положили начало одиссее, пред которой бледнеют странствия самого Одиссея. Так, отступая все время по берегу к Акке, которую они застали, можно сказать, никому не принадлежащей, они в 1191 году завладели ею и объявили своим государством.
Вижу я, кое-кто из вас улыбается. Вы снова не можете выйти из рамок своего времени. Вам странно, что несколько сотен оборванных воителей занимают некий дотоле неведомый им город и объявляют своим — у нас же это было совершенно в порядке вещей, перелистайте учебник истории.
Так «Братья из больницы Святого Иоанна» стали жить без какой-либо больницы, без обязанностей по отношению к страждущим, добывая средства к существованию грабежом близлежащих селений. Но в 1291 году на Орден обрушился новый удар — доведенное до крайности население выкинуло рыцарей-монахов и из Акки. Тогда они сели на корабли, перебрались на Кипр, а дальше все пошло прежним чередом. История Ордена развивалась с точным повторением — снова в течение десятилетий господство над чужим, на редкость плодородным островом и снова провал — в 1310 году иоанниты покинули Кипр и, захватив Родос, основали тут свое государство.
О Родосе я могу рассказать многое, я провел там лучшие годы жизни, целых тридцать лет. Как собственный дом знал эту крепость, полукругом обрамлявшую скалистый залив, ее узкие улочки с домами одинаковой высоты, глубокие тенистые колоннады вдоль мощенной каменными плитами набережной — каждое окно и каждый человек были знакомы мне.
Город был сплошь из камня — для зелени не оставалось места на этом клочке земли, где должны были разместиться рыцари, горожане и чужеземцы. Известковые горы поставляли нам в изобилии мягкий белый камень, так что Родос ослепительно белел под южным солнцем, точно череп, долго пролежавший в песке.
Над всеми зданиями города возвышался огромный собор Святого Иоанна. Он никогда не бывал полон во время богослужений, потому что население Родоса, в основном греческое, продолжало исповедовать ложное восточное вероучение. Они уходили за пределы города, чтобы молиться в своих убогих часовенках, раскиданных по всем холмам острова.
Мы предоставляли грекам молиться по-своему. Не хотели, руководствуясь печальным опытом, раздражать их. Что ни говорите, они растили хлеб, занимались торговлей и помогали нам отражать многочисленные нападения на наш остров; все же они были христианами, пусть и не истинными.
Другим большим строением, господствовавшим над городом, был дворец великого магистра. Несколько десятилетий прожил я в нем, воображая, будто мне известны все его потайные уголки, и лишь очень поздно узнал, что ошибался. Каждый из моих предшественников прибавлял к прежним новые тайники, каждый усиливал таким способом охрану своей особы и облегчал себе возможность подслушивать, заставать врасплох и карать. А затем сходил в могилу, унося с собой секрет этих тайников так что нет ничего удивительного в том, что следующий великий магистр, создавая свои потайные двери, невидимые глазки, лестницы, начинавшиеся в каком-нибудь камине и заканчивавшиеся где-нибудь в стенном шкафу, не подозревал об уже существующих.
Помимо дворца, Родос обладал еще двумя величественными постройками — больницей иоаннитов и постоялым двором для гостей из всех стран. Больница была не столь уж необходима — мало кто из паломников, направлявшихся в святые места, заболевал на Родосе: условия жизни на острове были превосходны. Но зато постоялый двор бывал всегда полон. Не паломниками, для которых он предназначался, — они были немногочисленны, — а купцами, торговыми людьми с Запада и с Леванта. Ибо Родос был признанным, неминуемым перекрестком левантийской торговли.
Постепенно миссия рыцарей-монахов менялась. Борьба против неверных, завладевших Гробом господним, сменилась борьбой против средиземноморских корсаров. Средиземное море, мнится мне, есть родина сей напасти. Всякого рода незадачливые рыцари, оттесненные из святых мест прямо в море; всевозможные обломки исконного населения Леванта, жизнь которых сделалась невыносимой из-за бесчисленных нашествий; беглые воины сельджукских, арабских, османских султанов — вся эта отчаянная и крайне ловкая погань садилась на какое-нибудь судно, ставила паруса и бороздила с нечистыми своими намерениями гостеприимнейшее из морей.
Меж тем вся торговля Италии и Франции с Левантом, с Балканами проходила именно по Средиземному морю. Эта торговля была в состоянии прокормить втрое больше корсаров, чем плавало по морю, однако не желала поступаться в их пользу и третью своих доходов. Именно поэтому на Родос — средоточие борьбы с корсарами — стекалась помощь из Венеции, Неаполя, Генуи и Марселя. Купцы кормили Орден, чтобы их товар безопасно путешествовал по морю, содержали, короче говоря, свою морскую стражу.