— Что-то случилось? — первой не выдержала она. — Вы выглядите расстроенным.
— Я разговаривал с глашатой, — нехотя проговорил Далион. — И она намекнула, что мне придется передать твои истинные имена тем, кто за тобой явится. Я выпросил немного времени для того, чтобы подготовить тебя. Но крайний срок — через три дня.
У Эвелины больше не было сил огорчаться. Она чувствовала себя настолько опустошенной, что слова мужчины приняла как само собой разумеющееся. Действительно это весьма логичный шаг для императора — сделать свою бывшую ученицу безымянной. Девушка предполагала, что Дэмиен захочет так поступить. И не ошиблась. Только от подобной догадливости на душе стало совсем погано.
— Но они же не могут вас заставить! — срывающимся от негодования голосом воскликнул Нор. — Это же подло…
— Почему подло? — обернулся к нему Далион, невольно обрадованный, что хоть кто-то отреагировал на его сообщение. — Это разумно. Имперцы заплатят намного больше за добычу, лишенную возможности сопротивляться. А мне знание истинных имен Эвелины все равно уже ни к чему. Конечно, я могу проявить упорство и ничего не сказать. Но глашатая любезно разъяснила, чем именно окончится для меня такая попытка своеволия.
— Но почему? — едва не взвыл от отчаяния Нор. — Почему глашатая так жестока с Эвелиной? Она же видит, что ей не врут.
— Хороший вопрос, — хмыкнул Далион. — Очень хороший. И я бы многое отдал, чтобы узнать ответ на него. Вчера, на сборе, я был почти уверен, что Эвелину освободят. Однако же ошибся.
— Это уже неважно, — негромко отозвалась девушка. Встала и подошла к окну, за которым бушевала непогода: сильный ветер со снегом. Прислонилась лбом к холодному стеклу и чуть слышно добавила: — Уже ничто не важно.
Далион встревоженно переглянулся с Нором. Юноша испуганно кашлянул и развел руками, будто говоря, что не в силах помочь.
— Ладно, — с преувеличенной бодростью громко заявил мужчина. — Что-нибудь придумаем. В конце концов, безвыходных ситуаций не бывает.
Эвелина лишь поморщилась. Она вновь погрузилась в знакомое оцепенение, которое помогало пережить ей самые тяжелые потрясения. И слишком громкие звуки лишь раздражали, нарушая сонное течение мыслей.
— Послушай, — бесшумно подошел к ней Далион. Осторожно положил руку на плечо своей тени. — Не переживай. Прошу. Все будет хорошо.
— Несомненно. — Слово оцарапало горло, застряло на выдохе, и девушка лишь горестно скривила губы. Ей не хотелось разговаривать и тем более выслушивать лживые слова утешения.
И так все ясно. Далион откроет ее имя посланникам императора, получит за это неплохое вознаграждение. Вернется к себе домой, где обязательно помирится с Иррой. Мужчине ведь обязательно нужна рядом женщина — по его же словам. Вероятно, сделает Нора своей тенью. Мальчик заслужил это. Если рассудить здраво — все только выиграют от такого поворота дел. Может быть, ей тоже пора прекратить сопротивляться судьбе? Ведь если рассудить здраво, то от чего она отказывается? Лишь от почетной обязанности стать матерью наследника трона. И от свободы. Хотя… Разве это столь великая плата? Многие были бы счастливы поменяться с ней местами. Негоже от такой милости правителя нос воротить.
Наверное, со временем она смирится с подобным положением дел. Научится получать наслаждение от рабства и вечного повиновения. Вероятно, после рождения ребенка Дэмиен потеряет к ней интерес. Нет, не отпустит, конечно. Просто перестанет обращать внимание, но всегда будет держать неподалеку. На всякий случай. В глазах двора бывшая ученица императора превратится в надоевшую и отвергнутую любовницу, в глазах самого правителя Рокнара — в больше неопасного, а потому жалкого врага. А в своих глазах? Кем она станет в своих глазах? Неудачницей, не сумевшей удержать в руках свободу и сохранить истинное имя в тайне? Да, наверное. Как это ни горько осознавать.
— Мне жаль… — Что-то невесомо коснулось волос Эвелины, будто Далион осмелился погладить ее по голове. — Мне действительно жаль. Но впервые я не знаю, что предпринять. Если я не открою твоего имени — меня будут пытать. Пытать жестоко, но умереть не позволят, пока я не сломаюсь. Самое плохое — это даже не будет преступлением перед богами.
— Я все понимаю. — Только зверь в душе девушки знал, чего ей стоило показное спокойствие. — Не волнуйтесь. Нас ведь не связывают никакие отношения. Вы спасли мне жизнь и были добры к своей тени. И за это я благодарна. Требовать от вас большего — немыслимая наглость с моей стороны. Вы и так сделали очень много, даже больше, чем я заслуживала.
Краем глаза Эвелина заметила, как побледнел Нор после этих слов и, прорычав что-то неразборчивое, выбежал из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь. Далион же сморщился, будто от невыносимой боли. Сделал шаг вперед и крепко взял девушку за плечи.
— Ну что я могу сделать? — прошептал он, глядя ей в глаза. — Что? Скажи мне, пожалуйста.
— Я не знаю, — равнодушно отозвалась Эвелина. — Вы столько раз твердили мне, что я ваша тень… Отражение ваших мыслей и поступков. Вы стоите между мной и окружающим миром. Наверное, вам и принимать решение. И вы его приняли. А мне остается лишь смириться с ним.