— Значит, тебя еще не ввели в курс дела? — смутившись, тихо задала вопрос глашатая.
— В курс какого дела? — холодно поинтересовался Ронни. — Мне еще ничего не успели рассказать. Сначала я скакал сюда сломя голову, делая остановки лишь на замену лошадей. Потом пытался остановить огромную черную зверюгу, в которую, как оказалось, превратилась ученица императора. А когда начал расспрашивать того, кто так настойчиво мне мешал разобраться с Эвелиной, появилась ты.
Телохранители глашатой одновременно стиснули пальцы на рукоятях мечей, когда услышали, с какой фамильярностью чужак обратился к глашатой на «ты». Но девочка молча стерпела подобную наглость, и они, недоумевая, опустили руки. Если имперец заметил это, то никак не отреагировал. Лишь повысил голос и с явным удовольствием проговорил:
— Теперь же я просто жажду получить все необходимые разъяснения. Хотя едва стою на ногах от усталости. И надеюсь, что ты, главная из гончих, окажешь мне всяческое содействие, как и было тебе ранее указано.
Девочка проглотила и это оскорбление, хотя даже Далион побагровел от едва сдерживаемого гнева.
Он даже представить себе не мог, что имперец осмелится разговаривать в подобном тоне с глашатой, более того — приказывать ей.
— Я готова ответить на все твои вопросы, — почтительно склонила голову вестница бога, словно не замечая, как оторопели от этого смиренного движения находящиеся в комнате гончие.
— Несомненно! — Ронни встал и неторопливо прошелся по комнате. — Но перед началом разговора я все же надеюсь получить свой напиток, ибо уже во рту пересохло. Заодно пусть и Далиону принесут что-нибудь перекусить. Нам предстоит долгое общение.
Имперец больше не произнес ни слова, пока в комнате не накрыли стол. Затем широким жестом пригласил недавнего противника разделить с ним трапезу и с удовольствием принялся поглощать еду. Далион сначала хотел отказаться, но затем увидел, с какой жадной поспешностью насыщается чужак, и подумал, что в голодовку всегда успеет поиграть. Поэтому, не церемонясь особо, также придвинулся к столу. Глашатой ничего не оставалось, как присесть в стороне, дожидаясь, когда своеобразный завтрак двух мужчин подойдет к завершению.
— А теперь приступим. — Наконец Ронни отодвинул подальше пустую тарелку и внимательно посмотрел на вестницу бога: — Рассказывай, глашатая.
Девочка сцепила перед собой пальцы, в очередной раз не реагируя на недопустимые вольности при обращении к ней чужака, и послушно стала говорить:
— Мне очень жаль, иноземец, но бывшая ученица вашего императора сбежала.
— Да неужели? — хмыкнул маг, не выдержав и перебив собеседницу. — А то я не заметил. Давай-ка начнем с самого начала. Во-первых, с какой стати Эвелина превратилась в это чудище? И навсегда ли она останется в подобной ипостаси? Не хотелось бы применять надстихийную магию к собственной племяннице, пытаясь расколдовать ее.
Глашатая издала едва слышный вздох удивления, когда услышала, кем именно приходилась девушка столь наглому имперцу. Метнула быстрый испуганный взгляд в ту сторону, где, по ее предположениям, должен был находиться Далион, однако тот предпочел сделать вид, будто не заметил робкой безмолвной просьбы о помощи. Пусть сама разбирается в запутанных родственных отношениях беглянки.
— Хорошо, — с неожиданным достоинством произнесла девочка, взяв себя в руки. — Тогда, полагаю, тебе лучше расспросить Далиона. Именно он проводил с Эвелиной большую часть времени.
— Это еще успеется, — нетерпеливо отмахнулся от предложения глашатой маг. — Сначала я желаю услышать твою версию. Или ты не в курсе, чем занимаются твои подчиненные?
Далиону внезапно стало жалко несчастную вестницу бога, которую сейчас унижали на глазах многочисленных присутствующих. Девочке будет нелегко смириться с тем, что ее так невежливо и резко поставили на место, причем сделал это чужак, ненавистный имперец. Интересно, почему молчит Высочайший? Или ему безразличны переживания своих слуг?
— Как тебе будет угодно, — с трудом пробормотала глашатая. — Тогда я начну.
Далион почти не слушал рассказа девочки. Он и так прекрасно знал все, что она сообщала чужаку. Пожалуй, мужчина был несколько удивлен тем, насколько кратко и точно глашатая передала суть дела. Даже ритуал обмена именами в ее сухом изложении выглядел скорее как некая обязанность, событие, которое не могло не произойти.
— Тебе есть чем дополнить эту захватывающую историю? — Маг перевел тяжелый немигающий взгляд на Далиона. Дождался от него отрицательного жеста, глубоко вздохнул и надолго замолчал, видимо обдумывая услышанное.
— Значит, истинное имя Эвелины ты мне не сообщишь, — наконец, с непонятной смесью удовлетворения и разочарования, констатировал он, вновь обращаясь к глашатой.
— Значит, истинное имя Эвелины ты мне не сообщишь, — наконец, с непонятной смесью удовлетворения и разочарования, констатировал он, вновь обращаясь к глашатой.
— Я — нет, — печально улыбнулась она. — Если готов оскорбить божество, то попробуй самостоятельно вызнать его у Далиона.
— Нет, спасибо, — хмыкнув, поблагодарил чужак. Затем наклонил голову и с любопытством взглянул на мужчину, сидящего напротив: — Полагаю, ты тоже по доброй воле истинное имя Эвелины не откроешь?