Больной сделал паузу и нехотя признался:
— Да. Так дезу не подбрасывают, тут, Саша, ты прав. Как ни крути — не может такого быть. Слишком уж это… как-то… Почему-то мне кажется, что господин Мазур напал на верный след. А я своему чутью привык доверять. — Он глухо выматерился.
Мазур же откинулся на высокую спинку кресла, закрыл глаза. На ум — вот ведь причуды подсознания — неожиданно пришла история деда Зелимханова, бывшего контрабандиста, ставшего потом переводчиком в Исфахане и одновременно сотрудником советской разведки.
В той истории, помнится, английской и советской разведкой готовилось покушение на шаха Пехлеви, и в качестве исполнителя подбирали курда-фанатика, чтобы все думали на курдов, чтобы никому и в голову не пришло заподозрить советскую и британскую сторону, а уже тем паче — в чем-то подозревать сына шаха. А курдов собирались использовать втемную, убедив их, что они стараются на благо своего будущего Курдского государства…
Что-то в этом есть…
Историю полезно изучать хотя бы по той причине, что и сам человек, и повадки его не изменились с течением времени — смены веков и исторических декораций. История то и дело повторяется, словно ходит по кругу…
— Хорошо, — сказал наконец Малышевский. — Допустим. Предположим, господин Мазур прав. Ваши предложения, адмирал?
— Ясно, что заказчик не Говоров, — сказал Мазур. — За ним определенно кто-то стоит. Поэтому его нужно брать — но тихо, без шума и пыли, чтобы не спугнуть главного фигуранта. А потом побеседовать с Говоровым по душам. Припереть к стенке фактами.
— Он мужик тертый, может и не расколоться, — подал голос Больной.
— Значит, не только фактами припереть, — жестко ответил Мазур. — Но параллельно я бы послал кого-нибудь в Латвию — пусть пошерстит там насчет связей Говорова и Хадашева, может, найдется кончик ниточки.
Малышевский кивнул:
— Разумно. Согласен. Связи с Прибалтикой у нас хорошие. Не то что у политиков…
— Кривицкий обеспечит, — поддакнул Больной.
— И еще, — сказал Мазур. — Чует мое сердце, что мы в двух шагах от заказчика. Поэтому я позволю себе настоять на следующем. Все, о чем мы сейчас говорим, и все, что мы здесь решим, должно остаться между нами четверыми: мы трое плюс Стробач. И все. Ни одна живая душа не должна знать о том, что нам стало известно.
— Вы хотите сказать, что… — вскинул брови Больной.
— Именно, — непочтительно перебил его Мазур, — это чревато последствиями. Уж простите за прямоту, но я не верю ни господину Малышевскому, ни вам, Иван Сергеевич. Такая вот сволочная у меня работа. Согласно моему контракту, я и Стробач должны отчитываться о проделанной работе перед вами — но только перед вами. Вот я и отчитываюсь. С полученной информацией вы, конечно, вольны поступать как угодно, но я бы убедительно попросил вас придержать ее. Поэтому в Латвию поедет пан Стробач. И обеспечите поездку лично вы, господа. Лично. Не посвящая в дело абсолютно никого…
Олигархи переглянулись и одновременно кивнули в знак согласия.
Глава десятая
ПРОКОЛ
Домик Говорова находился в тщательно охраняемом поселке Пуща-Водица под Киевом. На расстоянии всего одной автобусной остановки от него начинались владения местных латифундистов, из тех, что привлекают внимание бассейном с Черное море шириной, в углу которого ненавязчиво плещется ручной бегемот.
А вот в Пуще-Водице все было гораздо скромнее. И хата Анатолия Витальевича Говорова особой роскошью или помпезностью не отличалась — обыкновенный такой с виду двухэтажный особнячок, записанный к тому же на имя супруги. Не подкопаешься. И не явишься к антитеррористу с ордером на обыск.
Операция, которую возглавил Мазур, настояв, несмотря на сопротивление Малышевского, на личном участии в ней (дескать, хочется косточки размять), так вот эта операция была насквозь незаконной, потому как запроси они ордер на арест, хай поднялся бы до небес.
Началось бы долгое и нудное расследование, и то не сразу — ведь нельзя на основании одной только фотографии арестовать человека! Да и тот, кто поручил Говорову организовать нападение на «Русалку», наверняка узнал бы о засветке главного антитеррориста и предпринял шаги…
Это была первая — бюрократическая — причина того, почему поздним киевским вечерком Мазур в обществе четырех бойцов в масках направлялся к дому, где обитал Говоров. Как и его люди, адмирал был облачен в черное, и хотя оружием не был обвешан, но все же вооружен хитрым пистолетом и ножом десантника на поясе.
Установка была на отказ от шумной пальбы, кидания гранат и прочих киношных трюков: в доме обитала супружница Анатолия Витальевича, двое его отпрысков и куча прислуги, зачем нам жмурики? Но стволами с глушителями все-таки вооружиться пришлось: Говоров, как было известно, — заядлый собачник, мало ли какая лающая тварь ждет незваных гостей у его хаты…
К чести информаторов, не обещавших особых сложностей при взятии первого барьера, группа беспрепятственно проникла на внутреннюю территорию квартала. Боец в черной маске, тот, что был чуть-чуть выше ростом по сравнению с остальными, по имени Михась, снял с небольшой вышки охранника поселка — из духового пистолета, стреляющего стрелками с транквилизатором, не убьешь даже хилого подростка, но приход гарантирован вплоть до полной отключки на два-три часа, в зависимости от массы тела клиента. Второй такой пистолет имелся в распоряжении Мазура.