Вокруг тихо и безлюдно, лишь из дверей только что покинутого здания бухает приглушенная музыка. Да лениво шелестит ветер в ветвях. Солнце склоняется к верхушкам сосен на той стороне улицы. Лепота, одним словом.
«А вот нарублю-ка я сейчас дровишек для баньки, — вдруг решил Мазур. — Вот приеду — и нарублю.» И это вовсе не комплекс Челентано из «Укрощения строптивого», уж поверьте, милостивые государи. То есть, конечно, комплекс, но возникший не от сексуального неудовлетворения, а от неудовлетворения деятельного…
Разумеется, дрова можно было купить, привезли бы целый КамАЗ аккуратно, словно лазером разрезанных полешек. Но, во-первых, Мазур считал это извращением, а во-вторых…
Впрочем, во-вторых и так понятно. Поэтому в сараюшке позади баньки у него всегда хранилось несколько кубов.
И не просто дров наколоть, но предварительно их еще и напилить, причем не какой-то там бензопилой, а обычной и в чем-то родной, двуручной, в народе прозванной «Дружбой» задолго до того, как появилась одноименная бензиновая! И наплевать, что о тебе думают соседи, тем более забор высок, а привычки подглядывать за чужой жизнью у здешних обитателей как-то не водилось…
Он уже взялся было за ручку автомобильной дверцы, как блямкнул сотовый. Мазур глянул на экран — номер не определился. Поразмыслил, стоит ли брать. Все же решил ответить, нажал кнопку и сказал неприязненно в трубку:
— Мазур.
— Что, правда? — притворно интонировал удивление насквозь знакомый голос Самарина. — Тот самый Мазур?! Ой, извините, ради бога, господин Мазур, что побеспокоил, я номером ошибся. Всего лишь какому-то Лужкову звонил, а вот случайно на такого человека попал, кнопочки перепутал…
— Очень смешно, — недовольно пробурчал Мазур, хотя в душе рад был безмерно: хоть один нормальный человек нашелся, позвонил. — Какой я тебе, ко всем морским чертям, господин…
— А кто ж ты, если разобраться? — даже по телефону было явственно, что Лаврик ухмыляется. — Живешь в господском доме, значит — господин и есть… Чего долго трубку-то не брал?
— Дрова колол, — сказал Мазур.
В трубке раздался смешок:
— А что так, сам-то? Деньги, что ль, кончились?
— Да иди ты, Кимыч. Будто не понимаешь.
— Не-а. Не понимаю.
— Ты волосы все так же красишь?
— А, в этом смысле… Все ты помнишь, паскудин сын, — Лаврик рассмеялся.
Будто не понимаешь.
— Не-а. Не понимаю.
— Ты волосы все так же красишь?
— А, в этом смысле… Все ты помнишь, паскудин сын, — Лаврик рассмеялся. — Крашу, крашу, а как же. Я ж тебе говорил, что должен быть у меня какой-нибудь пунктик?
— Вот и я о том же.
— Ага… Как жизнь на пенсионе?
— Видал я такую жизнь…
— Что-то, вы, мой друг, нервный какой-то, — вдруг очень серьезно произнес Лаврик.
— Озвереешь тут.
— А не попить ли нам пивка по старой памяти? — выдал вдруг заклятый приятель.
— Ага, и закусывать будем сушеной ящерицей? Или бегемотиной? — спросил Мазур.
— Нет, я серьезно. Черт-те сколько времени уже не виделись. Посидим, посплетничаем по-стариковски…
— Я себя в старики не записывал!
— Ну это я так… Фигура речи. Так что скажешь?
— Да запросто. Давай приезжай, к пивку и шашлычок организуем.
— Нет, давай лучше в городе где-нибудь. А то у тебя жена строгая, будет потом говорить, что спаивают, мол, мужика старые сослуживцы…
— А в городе, можно подумать, мы в зоопарк пойдем… — начал Мазур — и осекся.
Приходилось признаться самому себе, что он действительно расслабился. Следовало бы помнить, что уж кто-кто, а Самарин, за исключением единичных случаев, кои можно по пальцам пересчитать, просто так никогда ничего не говорит. А значит, следовало максимально сконцентрироваться. Да и сейчас говорит наверняка по закрытому каналу, ни одной прослушкой не берущемуся.
— В зоопарке, промежду прочим, тоже небезопасно, — заявил Мазур после едва уловимой паузы. — А ведь секретность превыше всего, даже на пенсии. Враг не дремлет — и среди гамадрилов тож. Хотя — нам, пенсионерам, уже на секретности наплевать…
— Да какая, к лешему, секретность, — недовольно буркнул в трубку Самарин. — Ты, как ты правильно заметил, на пенсии, я в отгулах… Не боись, ничего эдакого я тебе не скажу и не прикажу. Просто так посидим, честное слово. Сколько мы с тобой, говоришь, не виделись?
— Я ж не против… Посидеть так посидеть. Когда?
— Завтра я не могу, дела, поверишь ли… А вот в четверг, а? Ты не занят?
— Счас посмотрю в органайзере, — съязвил Мазур, достал сигареты, сунул одну в рот и закурил. — Так… У, брат, у меня тоже дела… Но ради тебя, так уж и быть, партию в домино на заднем дворе с Чубайсом перенесу на следующую неделю.
Лаврик шутку не оценил, сказал:
— Пивной ресторан на Малой Дмитровке, возле метро «Пушкинская». «Старина Мюллер» называется…
— Душа моя, ты и рестораны с подтекстом выбираешь! — удрученно вздохнул Мазур.
— В смысле? А, название… — Лаврик хмыкнул. — Да ну что ты, никаких аналогий. Просто рядом с ним есть забегаловка, попроще, поуютнее и подушевнее… — И он вкратце объяснил, как найти кабачок. — Ну так что, давай тогда в четверг, часиков в семь?
— Давай в семь… — у Мазура в ушах запели военные трубы.
— Жена-то отпустит? — напоследок деловым, даже озабоченным тоном поинтересовался Лаврик.