Дальше становилось все страньше и страньше. Его приглашали на очередное сборище, пардон — светское мероприятие, причем не куда-то, а на Украину, в Одессу. Причем приглашали его одного, без жены!
«Нет уж, хватит с меня этих раутов и суаре, — с раздражением подумал Мазур. — Мало того, что в Москву чуть ни каждый божий день зовут потусоваться, так теперь еще куда-то к черту на рога! Да пошли вы все…»
Высказав все, что он думает по поводу надоедливых адресатов и определив координаты, по которым им надлежало направляться, Мазур несколько поостыл и даже усмехнулся. Какая, однако, важная птица — господин Мазур, даже на Украину приглашают… Или, как теперь принято выражаться — в Украину. Дожил, блин, до славы всесоюзной…
Впрочем, мрачное настроение вскоре вернулось — Мазур представил, как расстроится Нина, узнав, что на Украину приглашают его одного. Ей-то как раз вся эта светская жизнь была в кайф! Представив реакцию жены, неизбежную обиду и ехидные подколки: мол, хохлушку какую-то завел, потому и выпросил, чтоб тебя одного пригласили! Седина в бороду, бес в ребро! А со мной, дескать, с законной Ниной ходить — так каждый раз как под пыткой!
Не, на фиг. Тем более, ехать Мазур никуда не собирается. Так что ничего мы дражайшей половине и говорить не будем. И ответ с извинениями посылать тоже не станем, тем более что обратного адреса на приглашении (да и на конверте, кстати говоря) нема.
Тоже любопытный факт — указаны только номер рейса, время вылета и время, когда драгоценнейшего господина Мазура встретят в аэропорту.
Да и бог с ним с посланием… Мазур выкинул вскрытый конверт в ведро на кухне, а приглашение машинальным движением сунул во внутренний карман пиджака.
Глава пятая
АДМИРАЛ В ШОКОЛАДЕ
С самого начала эта затея Мазуру была не по душе. Нет, а что вы на его месте подумали бы? Боевой офицер, цельный адмирал — и в этой, с позволения будет сказать, клоаке?!
Все нутро Мазура противилось такому времяпрепровождению. А что делать… Как говорится, попала собака в колесо — пищи, но бежи. Более того! Даже слово это идиотское — «тусовка», то и дело в разных вариациях повторяемое «контингентом», — уже не так резало слух. Человек ко всему привыкает, знаете ли.
А привыкать не хотелось.
Мазур сидел на кожаном диванчике в уголке обширного холла, с дзенским пофигизмом разглядывал участников вечеринки и думал, что лучше, то ли покурить, то ли выпить, то ли свалить отсюда побыстрее.
Хотелось только последнего.
Народу собралось много, и все морды сплошь где-то виденные, вроде знакомые и в чем-то родные, хотя при таком скоплении медиа-лиц, представляющих всяческие телеканалы и СМИ, каждая из них, морд этих, быстрой идентификации поддавалось с трудом. Уж слишком много известных было. Какие-то физии, мелькающие на телеэкране чаще, чем Петросян, какие-то фигуры не то поп-звезд, не то бедолаг, вытащенных из расплодившихся реалити, блин, шоу, какие-то политики вроде даже…
Фигачил по ушам рэп (или как это там правильно сейчас называется), кто-то извивался, как умел, на импровизированном танцполе в зале, кто-то тихо нюхал «дорожку» с зеркальца в уголке, а кто-то просто, по-советски, накачивался бухлом в другом уголке…
Короче, каждый оттягивался, как умел, и Мазур не намеревался кого-либо судить. Ведь, что греха таить, сам, бывало, надирался до состояния розовых чертей. Правда, предпринималось сие исключительно ради снятия стресса… А какой стресс может быть у юных и не очень юных оболтусов, чуть ли еженедельно собирающихся здесь? Разве что стресс от избытка секса и бабла?
Кожаное сиденье дивана, тихонько скрипнув, просело рядом с Мазуром.
— Я тут за вами уже долго наблюдаю…
Услышав женский голос, он повернул голову и узрел справа от себя миловидное белокурое создание лет этак семнадцати, сидевшее закинув ногу на ногу и одетое во что-то донельзя смелое, воздушное, голубенькое, с открытыми плечами и блестками (не исключено, что с натуральными брюликами), во что-то, напоминающее одеяние римских весталок. И без того короткая юбчонка задралась почти до самых бедер, вызывающе обнажив длинные, стройные и, признаться, зело привлекательные ножки.
— А вы правда настоящий адмирал? — девчушка была сама непосредственность.
Мазур видел ее впервые. Вернее, так ему показалось сначала. Личико фарфоровое, фигурка точеная, прикид новомодный, в глазах пустота и уверенность в собственной, обеспеченной здоровым образом жизни неотразимости — подобных куколок в последнее время развелось, что грязи. Клонируют их, что ли…
— Польщен, сударыня, — лениво, но светски, как ему показалось, ответил Мазур, — вашим вниманием к моей скромной персоне… Истинная правда: аз есмь взаправдашний адмирал, хотя и в отстав…
— Тогда как насчет по бокалу шампусика? — перебило ангельское создание с еще большей непосредственностью.
Мазур на мгновенье смешался, но соответствовать было надо — хрена ли в родной деревне сидеть истуканом и кислой миной портить людям праздник? Поэтому он со всей своей учтивостью, сверкая белозубой улыбкой во все шестьдесят четыре зуба, произнес старомодно, не по-современному, но оттого чуть двусмысленно: