— В каком смысле — «пропал»? — вырвалось у Стробача.
— В прямом смысле. Исчез, растворился в воздухе. И, что характерно, со всеми своими людьми. Ни следочка, ни малейшего.
— Как я понимаю, подобное для чеченцев трудно представимо, — задумчиво проговорил Мазур. — Родственные связи, землячества… если поблизости появляется свой — об этом сразу узнают. У многих жены и дети в Чечне или в других странах, они отправляют им деньги, а переводы — это след. Да и деньги, в конце концов, надо зарабатывать, и это тоже след…
— Вот именно, деньги, — кивнул Зелимханов.
У многих жены и дети в Чечне или в других странах, они отправляют им деньги, а переводы — это след. Да и деньги, в конце концов, надо зарабатывать, и это тоже след…
— Вот именно, деньги, — кивнул Зелимханов. — Деньги люди Тракториста последний раз отправляли год назад, довольно большие суммы, как будто обеспечивая семьи на год вперед. Когда Тракториста вышибали из Латвии, ему очень нужны были деньги. И самому нужны были, и чтобы людей удержать. Я знаю, он искал заказы…
— И видимо, нашел, — сказал Мазур.
Зелимханов пожал плечами.
— Видимо, так. Год про него ничего не было слышно. А вновь услышали только в связи с этой яхтой.
— А на яхте точно был он, не может быть ошибки? — спросил Стробач.
Чеченец не удостоил его даже взглядом.
— А где он мог… обитать весь этот год? — задал Мазур другой вопрос.
— Соображаешь, — ощерился бывший полевой командир, показав зубы, слишком ровные, чтобы быть настоящими. — Ты — умный, русский, ты задал правильный вопрос. Углядел в кустах хвост, за который можно ухватиться. Если б не понял, подсказывать я бы тебе не стал. Но раз понял — подскажу. На территории вашей России он бы столько не высидел. А в горах он мог бы прятаться и год. Но там его не было, иначе я в об этом знал…
— Если бы он скрывался в Турции, в Иорданиии, в Афганистане или еще где-то, где обычно скрываются твои земляки, ты бы тоже об этом знал, правильно?
— Правильно. Тем более он был не один. Конечно, существует вероятность — правда, очень маленькая — того, что ему бы удалось зарыться глубоко и надежно, как змее в песок… Наверное, даже есть вероятность того, что он был здесь и кушал в соседнем кафе. Но это все несерьезно.
— Логово на год должно было быть основательно обставлено, — размышлял вслух Стробач. — А большое количество мужчин само по себе привлекает внимание…
Мазур мог бы добавить: «Особенно когда большинство из них — весьма специфической наружности».
— Особенно если они целый год проводят вместе. Или… они разбежались, а через год собрались снова.
— Не знаю, русский, — пожал плечами Зелимханов. — О чем знаю — сказал. Ни о Трактористе, ни в его людях целый год не было слышно.
— И где же, по твоему мнению, он мог обитать все это время? — спросил Мазур.
— Думаешь, знаю? Если бы знал, продал бы за отдельную плату. А ты бы купил. Вернее, твои хозяева.
— И заказчика продал бы за отдельную плату?
— Смотря кем бы он оказался, — спокойно ответил чечен. — Вашего продал бы, своего нет.
— А почему Тракториста продаешь?
— Потому что Тракторист мертв. И его убил ты. Удивлен, что я уже знаю? Не удивляйся, русский. Я тебе продаю воздух, которым он дышал, и следы, которые он оставил на земле. И продаю именно тебе, потому что именно ты лишил его этого воздуха.
Мазур мысленно потряс головой. Нет, не понять ему никогда логики восточных людей… И осторожно спросил:
— Но вдруг, благодаря твоей информации, я выйду на кого-то другого из ваших, на вполне такого живого выйду…
— А ты не боишься русский, — Зелимханов, оставив четки в покое, подался вперед, — задавать мне такие вопросы?
— Я уже старый и битый, и чувствую черту, за которую не стоит переступать, — чуть улыбнулся Мазур.
Зелимханов снова осклабился.
— Умный ты, русский. А значит, опасный. Не завидую твоим врагам.
— Вот кстати, насчет врагов. На яхте были не только чеченцы, но и албанцы, и курды. У него что, международная бригада была?
— Да… — Зелимханов кивнул так резко, что зазвенели кубики льда у него в стакане. — Тракторист был пуганый, с кем попало бы не повелся. Ладно, одним соображением поделюсь. Возможно, искать подходы к заказчику следует в Латвии, где последние годы торчал Тракторист. При тех возможностях, какими располагают твои хозяева, легко и быстро можно пробить эту Латвию. И это все, что я знаю, русский. Я не обещал твоим… вижу, тебе не понравилось слово «хозяева». Хорошо. Твоим командирам я не обещал, что раскрою преступление, не вставая с этой подушки. А для консультации сказано вполне достаточно.
В общем-то, он был прав. Гости не стали спорить. Для консультации достаточно. У Мазура забрезжили кое-какие догадки, во всяком случае он почуял след, понял, где надо искать и как надо искать. Мазур даже почувствовал легкое нетерпение, тот самый пресловутый охотничий зуд. Правда, делиться своими догадками с чеченом он не намеревался, хотя Мазуру, может быть, было и небезынтересно, что тот скажет. Однако вдруг этот старый волчара надумает начать свою игру с тем, чтобы кому-нибудь продать подороже самого Мазура и его компанию вкупе с Тимошем? Словом, пора раскланиваться…