— Ну, мы же не в суде и обвинений я вам не предъявляю, — собеседник Мазура изобразил чуть виноватую улыбку. — Нам всего лишь хотелось бы снять некоторые неясности и недоразумения, не более того. Вам, я полагаю, тоже бы не хотелось, чтобы недоразумения между нами затянулись…
— Ну, допустим, — пробурчал Мазур. — Только и вы уж тогда выражайте свои мысли конкретнее. Кто, где, когда. Фамилию хоть одну назовите, чтобы я смог сориентироваться.
— Фамилии? Запросто. Могу даже провести очные ставки с некоторыми… товарищами.
Человек-винтик подался вперед. Лицо его вдруг закаменело, враз утратив сходство с карикатурными персонажами.
— Мы ведь тоже умеем собирать информацию, имеем агентуру в самых разных кругах и кое-кто из ваших клиентов давно у нас на крючке. И ваши… шалости нам хорошо известны вплоть до некоторых несущественных, но живописных подробностей.
— Неужели вы имеете в виду те случаи, когда меня просили поговорить кое с кем, в разговоре поминая свою принадлежность к спецслужбам и делая при этом грозное лицо? — облегченно улыбнулся Мазур, как и надлежит честному человеку, наконец-то сообразившему, чего от него хотят. — Упаси господи, что ж в том криминального! Я всего лишь читал нравоучения, шпарил практически по Библии: не обижай ближнего своего, занял — отдавай, не возжелай и возлюби. Произнесу проповедь — и тотчас ухожу. Это карается законом?
— Фу, — устало выдохнул собеседник. — Знаете, вам покажется странным, но я иногда жалею, что мы не в американском правовом поле. Как известно, там показаниям свидетелей доверяют больше, чем вещдокам и иным уликам. Для тамошнего законодательства двух свидетелей вполне достаточно, чтобы законопатить обвиняемого на приличный срок. А уж двух свидетелей мы бы вам нашли, и сели бы вы у нас как миленький…
— А как быть еще с тремя свидетелями со стороны обвиняемого, которые тоже придут в суд, будут бить себя кулаками в грудь и клясться на конституции, что в означенный час резались с обвиняемым в домино во дворе дома нумер четыре по Кривоколенному переулку?..
— Все, хватит упражнений в словоблудии, — собеседник Мазура заговорил жестко. — Это раньше ты, адмиралишка хренов, был со всех сторон прикрытый, предельно серьезный и от ушей до пяток засекреченный. В прежние времена за один разговор с тобой, ежели б я его организовал без согласования с твоим и моим начальствами, мне б яйца оторвали под самый корешок. А может, ты себе думаешь, что твои бывшие отцы-командиры заступятся за тебя по въевшейся привычке, или там во имя сохранения незапятнанности мундира? Так ты это выброси из головы, адмирал. Во-первых, едва они прознают про твои внеслужебные подвиги, как отрекутся от тебя быстрее, чем Петр отрекся от Христа. Во-вторых, они могут ничего и никогда не узнать. Пропал человек — и все. Вышел погулять — и не вернулся. И твои искать тебя не будут. Это раньше на ноги подняли бы всю армию и флот. «Пропал главный боец невидимого фронта, ходячее хранилище государственных секретов!» А теперь ты кто? Теперь ты пенсионер с сомнительными связями, занятия которого отдают нехорошим душком.
— Пугаешь? — поинтересовался Мазур сквозь зубы.
— Докладываю обстановку, — сказал человек-винтик. — Чтобы развеять иллюзии, буде таковые имеются.
— А что тебе от меня надо тогда, ежели сам сказал, что все мои шалости хорошо известны? — недобро спросил Мазур. — А коли известны, так затевай следствие, передавай дело в суд — там и договорим наши разговоры в компании с адвокатами и гражданами присяжными заседателями. Что от меня-то тебе надо в таком случае? Чистосердечного раскаяния?
— Разве что в качестве бесплатного приложения, — человек-винтик вновь улыбнулся широко и приветливо. — Но можно обойтись и без раскаянья. Нам просто хотелось бы уточнить некоторые детали.
— Это какие же?
— Да самые наипустяковейшие. Красочно описывать свои подвиги от вас не требуется. Бог с ними, с подвигами, в самом-то деле. Можно и позабыть о них, будто и не было. Если вы нам, конечно, честно расскажете о той организации, которая посылала вас творить нехорошие дела.
— Организация? — нешуточно удивился Мазур. — Кроме известной вам организации, в других не состоял. Ну разве еще в компартии, но это было давно, еще при царе Горохе.
— А про Белую Бригаду вы тоже никогда не слышали? — человек напротив поднял на Мазура лукавый взгляд.
Теперь пришла очередь Мазура улыбаться.
— Конечно, слышал. Вернее, читал. В газетах и в книжках читал. Красивая байка. В стиле Союза Девяти или Тайного Мирового правительства… Людям хочется своих, доморощенных робин гудов, вот и выдумывают сказочки про Белую Бригаду. Фольклор, народное творчество. Ну сами посудите, разве…
— Понятно, — перебил Мазура карикатурный человек. — А с кем из своих сослуживцев вы сейчас поддерживаете контакт?
— А вот тут уж вы вторгаетесь, как говорится, в область не своей компетенции. Я, конечно, в отставке и все такое прочее, но некоторые подписки сроков давности не имеют. И несмотря на горячее желание оказать вам всемерную помощь вынужден предложенную тему отклонить.
— Тяжело с вами, — покачал головой собеседник Мазура.