— Иди ты… — ласково попрощался Мазур, нажимая кнопку отбоя.
* * *
Мазур даже не заметил, не услышал, не уловил, как они приблизились. Или это был всего один человек? Прятался за машиной? В кустах? В тени портика? Черт его знает… Надо признаться, сработано было профессионально. И нагло. Прямо здесь, на освещенной стояночной площадке, где в любую секунду мог появиться либо припозднившийся, либо, напротив, покидающий раут гость, где охраны, как блох на барбоске, — и сделать все столь грамотно… Заслуживает уважения, честное слово.
Самое обидное, что Мазур, открывая дверцу автомобиля и одновременно выуживая зажигалку, краем глаза увидел собственную тень на асфальте, а рядом с ней еще одну, неведомо откуда возникшую сзади. Он рефлекторно бросил тело в сторону, но было поздно: раздалось негромкое шипение, в глаза, в нос, в гортань метнулось белесое облачко — и все исчезло.
Вообще все…
Глава шестая
РАЗГОВОР ПО ДУШАМ
— Ну как? Нормально себя чувствуете? Не бойтесь, это совершенно безвредное средство…
Человеку, только что предъявившему краснокожее удостоверение, было лет сорок. Глядя на него, Мазур вспоминал газетные карикатуры на бытовые темы. Там обычно рисовали дородных жен со сварливыми лицами, с прическами в виде пирамид, с упертыми в бока руками, и при таких женах мужей — маленьких, пухленьких, в трениках и майках, с обязательным венчиком волос вокруг лысины. Человек, что сидел напротив Мазура, был, ясное дело, не в майке и трениках, а во вполне приличном костюме, но венчик вокруг лысины присутствовал. Равно как и уютная, домашняя полнота. Так и тянуло потрепать его за хомячью щечку. И выражение лица человека напротив походило на те, которые придавали своим персонажам карикатуристы, а именно — глуповато-удивленное. Вот глаза, правда, напрочь выпадали из этого ряда. Напрочь не карикатурные глаза. Холодные и цепкие, похожие на зрачки пистолетных стволов.
— Примите мои извинения, Кирила Степанович, за некоторую… неделикатность обращения, — продолжал человечек. Он так и сказал: «Кирила», на пушкинский манер. — Однако пригласи мы вас в гости обычным порядком, ведь не пришли бы.
Начинается, блин. Только этого нам и не хватало…
Мазур огляделся. Обычная комнатка вроде как в обычной хрущевке: продавленный диван у стены с выцветшими обоями, телевизор в уголке, облупившаяся батарея, журнальный столик из лакированной ДСП, вокруг него — два вытертых кресла с обивкой салатного цвета, в которых, собственно и сидят Мазур и… и его собеседник. Правда, окно задернуто заглухо. Плотными шторами. Хотя и видно, что там, снаружи, стоит ночь… Вот только какого дня?
Он будто невзначай легонько мазнул подбородком по воротнику. И шороха щетины не услышал. Значит, это все еще сегодня. Если только его не брили в бессознательном состоянии. Попробовал пошевелить руками. Не связан, не пристегнут. Странно. Хотя вряд ли, если начать действовать, действо ему дадут закончить — судя по тому, как его взяли…
Поэтому он просто спросил:
— А кто это «мы», позвольте узнать? «Мы» бывают разные…
Вот язык у Мазура был все еще как неродной. Как будто он лизал перед этим «сухой лед». Да и в горле чувствовались, как бы это выразиться поточнее… Остаточные явления, что ли…
— Весьма справедливое замечание.
Да и в горле чувствовались, как бы это выразиться поточнее… Остаточные явления, что ли…
— Весьма справедливое замечание. И удостоверения бывают разные. Например, настоящие и поддельные. Так вот: то, что вам было предъявлено, самое что ни на есть настоящее, уж поверьте.
— Так и тянет повозмушаться, — без всякого выражения произнес Мазур. — Мол, да какое право имеете! Как так можно без суда и следствия! И завернуть что-нибудь про тридцать седьмой год и гуманитарные ценности. Пообещать жалобы во все инстанции…
— Ну и повозмущайтесь, не держите в себе, — собеседник закинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее и как бы готовясь к долгой и крайне приятной во всех отношениях беседе. — Смею вас заверить, я благодарный слушатель.
— Зато у меня, знаете ли, времени не очень много, супруга, опять же, беспокоится… Так что давайте покороче, и я пойду.
— Можно и покороче, — покладисто согласился карикатурный человек. — Поговорим — и ступайте себе с миром. Кстати, продолжительность и… атмосфера, так сказать, нашей беседы зависят исключительно от вас.
— Если б вы знали, как я устал от подобных разговоров, — искренне вздохнул Мазур. — От этих словесных кружев, от закамуфлированных угроз. Честное слово, тысячу раз все это было.
И он закрыл глаза.
— Я понимаю, — посочувствовал человечек. — Поэтому не буду задавать вам глупых вопросов. Вроде в каком полку служили, и тем паче, как звали вашего политрука? Это нам и так известно. И вообще нам многое известно… Давайте сразу перейдем к делу. Сразу поговорим о насущном. Во-первых, поговорим о вашем большом туристическом вояже.
— В Барселону? — вяло поинтересовался Мазур, открыв глаза.
— Кирила Степанович, — с укоризной протянул карикатурный человек, и Мазур понял, что тот даже с русской классикой знаком: во всяком случае, «Дубровского» в школе проходил. — Вы же сами высказывали желание побыстрее со всем покончить. И тут же начинаете изображать. Ну на кой нам знать про ваши с женой прогулки по магазинам и засидки в кабаках?