— Допустим, — помолчав, сказал Мазур. — Но зачем конторщики опекали его уже после распада всего и вся? На кой он им был нужен, при всей его бестолковости, да так нужен, что они избавляли его от любых и всяких неприятностей?
— А, вот то-то и оно! — журналист отправил под лавку третью сплющенную жестянку. — Я тоже сперва понять не мог. Да только, видать, эти люди, которых вы совершенно справедливо назвали конторщиками, просчитывали все наперед, примерно представляя, какой политический сценарий ожидает Украину. И представляли, кто и как сможет пригодиться. А Пасленок — идеальный аппаратный человек. В номенклатурной жизни чувствует себя как рыба в воде, мимикрирует в этой среде так, как каким-нибудь хамелонам и не снилось, способен быстро сделать чиновничью карьеру и занять высокий пост. «А нам на высоком посту всяко не помешает свой человек», — так решили опекуны Пасленка…
— К тому же за время своих коммерческих забав Пасленок замазал себя с ног до головы, — сказал Мазур. — Компромат на него его опекуны собрали преогромнейший, стало быть, никуда он не денется, а получится совершенно ручной чиновник, управляй им как марионеткой — и всего делов.
— Ну… А ведь еще были эти МиГи. Неприглядная история, в которой Пасленок, правда, засветился лишь боком, но и этого бы ему хватило. Кабы историю не замяли на уровне журналистского расследования, а открыли дело и расследовали, как положено, Пасленку бы тоже, вместе со многими другими, светили нары.
— А в большую политику он, я так понимаю, пришел вместе с Ющенко?
— Не совсем так.
— А в большую политику он, я так понимаю, пришел вместе с Ющенко?
— Не совсем так. Его ввели в чиновничий аппарат еще при Кучме. Так, совсем неприметным сереньким служащим. Но он быстро пошел в гору. Как я уже говорил, в аппаратных играх Пасленок был искушен и умел. Однако ни до какого замминистра к этому времени он бы не дорос, конечно, если бы вовремя и виртуозно не разыграл политическую карту. А именно — гораздо раньше, чем все вокруг почуяли, куда ветер дует, он встал на сторону оранжевых. Даже когда они еще и оранжевыми-то не назывались. Встал на сторону Ющенко. За что, кстати, был немедленно изгнан со своей невеликой должности… И сей факт в последствии станет, конечно, его главным жизненным подвигом и главной причиной взлета при оранжевой власти. Как же, пострадавший от прежнего, кровавого, режима! Думаю, не сам Пасленок оказался таким дальновидным, а его невидимые кураторы, которые предвидели, что Кучме при власти не удержаться, а Януковичу власть не взять…
— И до последнего времени Пасленок так и считался человеком Ющенко? — спросил Мазур. — Не переметнулся пока к Януковичу, который вроде бы сейчас выглядит более сильной фигурой?
— Видимо, не было приказа переметнуться, — сказал Илья. — И потом, насчет нашего нынешнего политического расклада… Тут сам черт ногу сломит, кто против кого дружит, с кем вступает в союзы, кто кого сильнее сегодня и чего ждать завтра. Нашим госчиновникам пока выгоднее держать нейтралитет, где надо и не надо заявляя, что они далеки от политических дрязг, что их волнует тильки процветание ридной державы и счастье простого народа. Что они собственно и делают… Правда, в отношении Пасленка нужно говорить — делал…
— Судя по всему, — задумчиво произнес Мазур, — тот кукловод, что управлял Пасленкам, сидит довольно высоко в силовых структурах.
— Похоже на то, — согласился Илья, откупоривая еще одну банку. Мазур искоса наблюдал за худощавым журналистом: четыре пива подряд — это круто и для более крупных людей.
— А в этой истории с МиГами, которой, как я понимаю, ты плотно занимался, насколько отчетливо виден след конторщиков?
Ответить журналист не успел: в кармане Мазура соловьем распелся мобильный телефон.
— Извини, Илья.
Мазур достал телефон, нажал на «прием».
— Это я, Кирилл Степанович, — раздался в трубке голос Оксаны. — Вы просили пробить через автоинспекцию машину, которая за вами таскалась?
— Ага. И что там у нас?
— У нас полный ноль. Нет такого номера в природе. Фальшивка.
— Ясно. Других новостей нет?
— Будут очень скоро. Плотно ведется работа по последнему дню господина Пасленка. Думаю, кое-что пришлем уже в ближайшее время.
— Добро, — сказал Мазур. — Тогда отбой.
— Илье привет.
— Всенепременно.
Мазур отключил телефон, повернулся к журналисту, собираясь продолжить разговор, когда за спиной раздалось:
— Дядько, дай позвоныты, бо моя мобила вдома залышилась.
Мазур оглянулся.
В общем-то, за их спинами по тропинке, петляющей между кустами, все время кто-то проходил — от Днепра в сторону или, наоборот, к Днепру. Но вот впервые кто-то свернул с тропинки к их лавочке на кирпичах.
Четверо. Самому старшему, наверное, от силы лет двадцать пять. Двое так и вовсе сущие сопляки.
— А зачем тебе телефон, парень? — повернулся к незваным гостям уже порядком захмелевший журналист Илья. — Иди к платформе, там полно таксофонов, с них и звони. Мелочи нет на телефон? Так я тебе дам.
«Неужели все-таки проследили? — пронеслось в голове Мазура. — Тогда что играют сейчас? Захват? Отвлечение под видом уличной заводки?»
Мазур быстро огляделся по сторонам, но иных подозрительных лиц поблизости не срисовал. Что, впрочем, еще ничего не значит.