Паника во вражьих рядах оказалась заразительной: укушенный рванул следом, а за ним и Илай, наконец сумевший отцепиться от Рыски.
— Чокнутая! — блажил он на бегу. — Крыса бешеная!
«Чтоб ты споткнулся!» — с ненавистью пожелала девочка, и ее обидчик в тот же миг неуклюже взмахнул руками и покатился по траве. Рыска оторопела, весь задор с нее как веником смахнуло. Илай, правда, тут же вскочил и наддал ходу, заметно прихрамывая, а Жар торжествующе заорал:
— Пошли вон из нашего леса, клопы весковые!
— Погодите, гуси, мы скоро вернемся и вам покажем! — пообещали уже от подножия холма.
— Давайте-давайте, а то мы на ваши спины еще не насмотрелись!
Ответ Рыска не разобрала, но отголоски донеслись не шибко дружелюбные.
Жар повернулся к ней — с подбитым глазом и распухшей губой, но гордый донельзя.
— Как мы их, а?!
Девочка неуверенно кивнула. Во рту было солоно и гадостно. Вот странно, а своя кровь как будто даже вкусная, когда царапину зализываешь…
— Пошли назад. — Мальчик одернул рубашку, с удовольствием убедившись, что она цела. Шкура-то сама заживет, а дырку штопать надо. — Эй, ты чего такая скучная?
Рыска вымученно улыбнулась. Жару, может, и привычно задираться с людьми и расшибать чужие носы, для нее же это стало прыжком в омут, из которого чудом удалось выплыть.
На обед они немного опоздали, но, как язвительно заметила женка, сами себя наказали: супа в горшке уже не осталось. Зато и без затрещин обошлось. Сердобольная Фесся сунула детям по куску хлеба с салом и отправила вдогонку ушедшим на луга батракам, помогать ворошить сено. Это было куда веселее, чем мыть посуду, к тому же мужчины не относились к их подмоге всерьез, необидно обзываясь «мелочью» и оттесняя в сторону. Детям оставалось так, сзади подгребать.
— Что, подрался? — ухмыльнулся чернобородый батрак, владелец самой большой ложки, заметив свежие синяки у Жара на руках и лице.
— Было дело, — нехотя, подражая солидному говору мужчины, признался мальчишка.
— За девку?
Жар насупился и немного отстранился от Рыски. Та тоже фыркнула и отвернулась.
— Уважаю, — неожиданно серьезно сказал батрак. — Вот теперь вижу — взрослый!
* * *
С темнотой Рыске в голову пришла ужасная мысль: а вдруг крысы запомнили ее у Бывшего и решили с ней тоже расправиться? Та первая обнаружила, где девочка живет, и побежала за остальными?!
За день — да после бессонной ночи! — Рыска умаялась так, что пару раз чуть не заснула за ужином, прямо с ложкой во рту. Но когда настало время идти наверх, девочку словно колодезной водой окатило.
— Я лучше тут, на полу у порога, лягу! — со слезами упрашивала она служанку.
— Что, опять крыс боишься? — догадалась Фесся. — А ты кошку с собой возьми, рыжую. Она каждое утро но задушенной крысе на крыльцо приносит.
Но рыжей, как на грех, в кухне не оказалось, а на «кыць-кыць» к порогу подбежал только жирный черно-белый котяра, хозяйский любимец, который на подачках уже забыл, как мышь выглядит.
Пришлось взять плошку с жиром и фитилем. «Если уроните или потеряете, я вас сама загрызу!» — грозно пообещала Фесся.
По лестнице Рыска взбиралась как на плаху. Не будь в сенях еще темнее и страшнее, так бы внизу и осталась.
— Ну, видишь? — Жар поводил плошкой направо, налево. — Никого нет!
Девочка теснее прижалась к его боку. Ага, нет! Со светом стало только хуже: веники под потолком выпустили длинные, лохматые, как звериные лапы, тени, хищно шевелящиеся при каждом движении огонька.
— А давай тюфяки сдвинем? — жалобно предложила она.
— Я во сне брыкаюсь, — предупредил Жар, уже не надеясь отвязаться.
— Ничего, мы спиной к спине.
Обрадованная Рыска потащила свой тюфяк на смычку. Мальчишка дождался, когда она уляжется, и дунул на фитиль. Тени исчезли, потом снова начали помаленьку проступать: нынешняя ночь выдалась ясной, луна светила прямо в отдушину. Фасоль шуршала. Осы гудели. Но Жар сопел громче и ближе, и девочка понемногу успокоилась.
— А ты правда сирота? — вспомнив, осторожно спросила она.
Фасоль шуршала. Осы гудели. Но Жар сопел громче и ближе, и девочка понемногу успокоилась.
— А ты правда сирота? — вспомнив, осторожно спросила она.
— Угу. Отец на войне погиб, а мама три года назад умерла. — Мальчик перевернулся на спину. — А твои?
— Мои живы… — Рыска вздохнула, жалея, что не может говорить о них с такой же тоской и гордостью. — А ты про Илаева отца правду сказал или со зла?
— Правду. Он позавчера на хутор приходил, предлагал Сурку гусят у него купить. Такую цену вначале заломил, что хозяин расхохотался и говорит: «Не-е-ет, кум, это тебе не гнилую пшеницу тсецким [8] вдовам втюхивать!» И поругались немножко, повспоминали друг другу — так, не всерьез, чтобы торги не сорвать. Я того клопенка запомнил, он по двору слонялся и Бреха попытался подразнить. А пес-то спущен был, просто рядом с цепью лежал.
Рыска тихонько рассмеялась, жалея, что позавчера ее здесь еще не было. Жар тоже хихикнул.
— Надо завтра котят найти, — сказал он. — Сами выберем, какого захотим, и прикормим. Будет у нас в ногах спать, как сторожевой.
— Давай, — обрадовалась девочка. — Только, чур, кошку! Она мурчит вкуснее.