Колдунья умело делала привычную работу. Накануне на берегу ручья построили просторную купель, земляной пол которой застелили мокрым пахучим разнотравьем. По стенам Ронни развесил букеты водных лилий, которые причудливыми гирляндами спускались к самой воде. Чтобы удобнее было спускаться и подниматься, в раскисшем от непогоды крутом берегу выкопали широкие ступени. Для надежности тут же установили поручни, за которые можно было держаться.
Наконец все было готово. Оставалось лишь дождаться вечера. Еще никогда, пожалуй, время не тянулось для колдуньи так долго. Она заплела волосы Эвелины в высокую замысловатую прическу, постаравшись как можно лучше спрятать седые пряди. Достала из сундука тщательно оберегаемую обновку для девочки — просторное белое платье с длинными рукавами. Ронни не вмешивался в суетливые сборы старухи, будто признавая за ней право первенства в деле подготовки к ритуалу. Эвелина терпеливо переносила повышенное внимание колдуньи к себе.
Эвелина терпеливо переносила повышенное внимание колдуньи к себе. Лишь один раз она ловко перехватила сухую морщинистую руку женщины и прижала ее к сердцу, безмолвно благодаря за заботу. У колдуньи защипало в глазах. Старая женщина долго беспомощно моргала, удивляясь, почему вдруг очертания мира так неожиданно расплылись.
По негласному уговору между колдуньей и Ронни, Эвелина последней принимала имя. Сначала через ритуал пройдут островитяне, которых, впрочем, было не так много. Небольшая группа испуганных ребятишек жалась в сторонке от купальни. Два мальчугана и три девочки. Жители архипелага толпились неподалеку. Особенно переживали родители детей. Матери вполголоса давали последние указания, отцы держали наготове теплую одежду.
Эвелина спокойно дожидалась своей очереди. Она зябко переступала босыми ногами по слякоти, иногда поеживаясь от чересчур сильного порыва ветра. Тот гнал низкие тяжелые клубы тумана, наполненные дождем.
Заката не было видно. Просто сумрак, прятавшийся под кронами деревьев, постепенно осмелел и пополз по земле. В подступившем сумраке заполыхали смоляные факелы, приготовленные заранее. Ронни переглянулся с колдуньей. Ритуал начался.
По одному дети заходили в широкий ручей. Маг пристально вглядывался в отражение волн, пытаясь разгадать судьбу ребенка. Потом, на берегу, постукивая веточкой серебрянки по плечам ребенка, чужак тихо шептал ему на ухо пару слов. Колдунья так часто проделывала подобное раньше, что могла с закрытыми глазами определить, как именно Ронни проводит таинство. Имя человека — сокровеннейшая тайна. Оно определяет саму суть бытия. Зная истинное имя, можно повелевать человеком, сделать его своим безропотным рабом, хуже — тенью. Да что там говорить. Можно даже отдать ему свои прегрешения, отправить вместо себя на суд Богов. Не дожившие до принятия имени вынуждены были вновь долго стоять в очереди душ, вымаливая право на перерождение. Именно имя сопровождает человека по веренице перевоплощений, ведет его по тернистому пути познания. Не выполнивший своего предназначения возвращался под тем же именем снова, пытаясь исправить ошибки. Или еще глубже погрязнуть в пучине упущенных возможностей.
Потому так важна была во все времена роль дарителя имени — проводника воли Богов. Потому и милость, дарованная Ронни островитянам, оказалась столь велика. Чужак покинет Лазурь, даже не вспомнив имен, данных в эту ночь детям. А они вырастут. И никто, никакой колдун, не сможет навязать им чужую волю. Величайшее счастье — быть настолько свободным.
Подспудно каждый из островитян не то чтобы уважал, но побаивался колдуньи. Они все были нареченными ею. Каждому старуха шептала на ухо в похожие ночи тайные слова. И при желании она могла уничтожить любого. Хотя в таких делах люди обычно страшатся не смерти.
Говорят, дарителя имени, который использует свои знания во вред нареченному, ждет ужасная кара. Но это лишь слухи. Или придуманное нарочно утешение. Кто знает?
Пришла очередь Эвелины вступить в ручей. Ронни, с вежливым полупоклоном, уступил свое место колдунье. Старуха, при каждом шаге тяжело припадая на сучковатую клюку, подошла к самому краю берега. Девочка тихо, без плеска, вошла в темные воды. Потом глубоко вздохнула и поплыла. От поверхности ручья поднимался легкий, но заметный пар, за которым почти потерялся силуэт ребенка. Колдунья ждала. Знака, знамения — чего угодно. Тишина. Только чуть слышный плеск волн и громкое уханье ночной совы где-то в глубине замершего в ожидании леса.
Девочка осторожно поднималась к колдунье. Белое мокрое платье всполохом мелькало во влажной тьме. Колдунья обмерла. Неужто Боги отказались от ребенка и тому не суждено будет обрести новую жизнь? Незаметным призраком скользнуть по поверхности бытия, не оставив и следа в памяти людей?
Чей-то мелодичный голос тихо рассмеялся на ухо колдунье.
— Не бойся,- весело шепнула тьма.- Твоя воспитанница не будет обделена вниманием Богов.
Из самого нутра старухи родился странный рокочущий гул. Глубокий вибрирующий звук заставил Эвелину остановиться в недоумении.
— Ближе,- приказали губы колдуньи. Не она — неведомый говорил с девочкой. Та подчинилась.