Холодная дрожь. Убитый двигатель. Через лобовое стекло было видно, что раскрывшийся капот весь смят стволом дуба. Попались. Черный кэб не поедет, дороги нет. Я била кулаками по рулю, будто таким способом можно вернуть кэб к жизни. Господи, я оживила мертвую дочь, так неужели мне не удастся завести мертвый кэб?
— Ну?ка, дай я.
Господи, я оживила мертвую дочь, так неужели мне не удастся завести мертвый кэб?
— Ну?ка, дай я.
Голос шел с заднего сиденья. Я обернулась…
На месте пассажира сидел Джон Берликорн, держа в одной руке черного дронтового жука. Испачканными пальцами другой руки он возился с ключом.
— Думаю, у меня получится, — сказал он.
Его волосы извивались, ползали по кэбу, с тихим шуршанием касаясь моего лица. Теперь я разглядела, что его волосы на самом деле — густой рой мух, но их прикосновение меня не оттолкнуло: в мягких крылышках я нашла нежность печальной любви.
— Почему ты мне помогаешь? — спросила я. — Ты заставил Персефону и Койота показать нам путь. Зачем? Только что ты хотел убить меня.
«Зачем» и «почему» смерти, прошедшей рядом.
— Ты поймешь, — ответил Берликорн. — Курс обмена, Сивилла. Старая дорога для моего семени закрыта. А это — новый способ попасть в ваш мир.
— Ты забрал Сапфира, — сказала я. — А что ты отдашь взамен?
— Есть такой перьемиф, который рассказывали в древности в Африке, про то, как молодой воин хотел взять в жены дочь вождя. Вождь сказал воину, что сначала он должен убить льва голыми руками, только тогда он отдаст ему дочь.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Аллергия — это лев. Ты поймешь. — Опять этот идиотский ответ. — Ты доказала, что достойна. Езжай.
— Что?
— Вот…
Мотор черного кэба закашлял, возвращаясь к жизни, и Джон Берликорн наклонился ко мне, чтобы поцеловать. У поцелуя была тысяча вкусов. Смерть, и жизнь, и зеленые перья — все вперемешку.
В пассажирском отделении кэба вновь раздался шум.
— Берликорн, что там такое?
Берликорн прервал поцелуй и повернулся так, чтобы видеть нового пассажира.
— Опаздываете, друг мой, — сказал он.
Я тоже обернулась, чтобы посмотреть, кто там.
Колумб…
— Ты обещал мне новую карту, Берликорн, — сказал Колумб. — А теперь хочешь остановить аллергию.
— Колумб, не сердись, — отозвался Берликорн.
— Не сердиться? Я всю жизнь ждал этой минуты, а ты говоришь мне «не сердись». Я еще не закончил новую карту. Может, ты забыл о моей силе, Берликорн? Я контролирую связи между мирами. И никогда не пущу эту девчонку обратно в реальность.
— Эта женщина нужна мне для того, чтобы возник новый мир.
Колумб рассмеялся.
— Дорога закрыта. А потом спросил:
— Что это за шум?
Я тоже слышала приглушенные скользящие звуки со всех сторон.
— Нет, Берликорн! — закричал Колумб. — Не делай этого.
Четыре быстрые пули одновременно ударили в цель — и все стекла черного кэба раскололись. Они пробили череп Колумба с севера, юга, востока и запада. Колумб опять закричал, и его голова лопнула. Терновый венец. Черный кэб забрызгала картокровь.
— Ну вот, Колумб, — прошептал Джон Берликорн. — Пули успокоились и спят. Конец твоей истории. Отличный конец!
— Это ты сделал, Берликорн? — спросила я.
— Что ты, только чрезвычайно сильное создание может устроить такое. За кого, ты меня принимаешь? — Тут он засмеялся и наклонился ближе ко мне.
— Приезжай в гости, Сивилла.
— А Сапфир? Койот? Они будут жить?
— Будут. И ты тоже, когда будешь готова. Для тебя вход свободный. И вино бесплатно. Слышишь?
— Отдай мне жука.
Джон Берликорн поднес дронтового жука к моим губам.
Я проглотила его целиком.
И снова лишилась сновидений. Внутри затрепетали крылья. Спасибо вам.
Бой окончен.
Потом кэб по команде моей Белинды поехал к свободному пространству. Джон Берликорн исчез с пассажирского сиденья. Осталось только жаркое дыхание его темных губ. Я бросила последний взгляд на лес. Луна сияла комочком пыльцы, а на границе сада, отмеченной каменными колоннами с двумя ангелами, мальчиком и собакой, дрожали черные листья. О Господи! До меня наконец дошло: правила обмена.
Ну конечно… У Белинды было два любовника.
«Боже! Выдержу ли я? Выдержит ли Белинда?»
На приборной панели я заметила пачку «напалмов». Взяла сигарету, прикурила, прочитала надпись: «КУРЕНИЕ НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ БЕРЕМЕННЫМ ЖЕНЩИНАМ, ВНИМАНИЕ, НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ — ДОЧЬ?МУТАНТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА».
Ну ладно, последняя затяжка. Черный кэб плавно поехал домой…
Дом. Манчестер. Пока я ехала обратно, новая карта превращалась в старую. Аллергия находила успокоение на вершинах любви. Черный кэб ехал к площади Сент?Энн: там уже танцевали люди, радуясь, что все закончилось. Роберман тоже стоял тут, как будто ждал нашего возвращения.
Я выбралась из кэба внутри тела Белинды и упала в объятия драйвера?робопса.
— Белинда, у тебя получилось! — пролаял Роберман через Тень.
— Угу, — вздохнула Белинда. — У нас получилось.
Понедельник 28 августа
— Приди и воссияй, еб твою мать! Да, вы не ослышались. С вами «Радио?карцер Йо?Йо». В настоящем мире четыре часа холодного утра, утра августа, и весь Манчестер еще спит. К несчастью для нас, за решеткой сейчас самое время вылезать из уютных постелек. Подъем, подъем! Доктор Гамбо собственной персоной у перьевого руля. Время делать зарядку. Давайте?ка все во двор?перо. И живо. Ох, как меня прет! Ванита?Ванита, поди сюда. Ну всё, неприкасаемые, хватит нудить. Мы все в Вирте. Все вместе навсегда в пере. Содержание пыльцы опустилось до жалких 29 и продолжает падать. Первая песня сегодня — для главного инспектора Крекера, сонкамера номер девять. Песня The Move, и называется она «Я слышу, как растет трава». Давайте работайте, виртопташки. Пусть цветы любви придут навестить вас. В день посещений. Хотя хуй когда у нас будет день посещений! Ха?ха?ха?ха?ха!