— Зачем ты пришел? — спрашивает Белинда.
— Мне надо убить тебя. Белинда смотрит на него в упор.
— Я тоже этого хочу, — говорит она.
— Что?
— Все просто. Я хочу, чтобы ты убил меня.
— Но почему?
С него градом льет пот.
— Потому что это правильно.
Разум Белинды сейчас чист и холоден.
Крекер ошарашено делает шаг назад. Его здорово проняло. Простой человек, простые мысли. Он тащит из кармана пистолет, запутывается в ткани, и ему приходится тянуться второй рукой, чтобы освободить его. Потом никак не может высвободить курок.
— Извини… прости меня… — бубнит он. — Извини… Никак не могу… Вот! Пошло!
Наконец пистолет поднят. Из?за собственной неуклюжести Крекер чувствует себя почти нормально. Эта нормальность придает ему смелости. Он больше не пытается самоутвердиться. Может, в этот раз он сумеет удовлетворить Персефону.
Он вытягивает руку с пистолетом вперед, так далеко, как только может. Барабан дрожит, ловит крохотные вспышки света из залепленного окна.
Белинда улыбается.
— Ну что, ты готов? — спрашивает она.
— Я… я попытаюсь.
— Тогда вперед. Сделай все как следует.
«Будь мужчиной. Будь же наконец мужчиной», — вот что говорит ему девушка. Несмотря на Плодородие, пульсирующее в его крови, будь же, наконец, мужчиной! Пистолет пляшет в руке. Левой рукой он берется за правую, чтобы успокоить дрожание и прицелиться. Все равно дрожит.
— Ты смеешься надо мной, — говорит Крекер.
— Нет. Я пытаюсь тебе помочь. Мы ведь хотим одного и того же?
Белинда берет с края бассейна стакан с «бумером». Держит его перед лицом.
— Это «бумер». Знаешь, что это? Крекер кивает.
— Ты его пробовал?
Крекер пробовал, но она все равно говорит ему:
— Одна — для оттяга, две — сносят крышу, третья — жди чистой, сексуальной смерти.
— Ты хочешь убить себя?
— Если ты мне не поможешь.
— Прошу…
— В этом стакане больше пяти доз, и две я уже выпила. И чувствую себя сейчас очень хорошо, очень сексуально. Ты меня не хочешь?
Пистолет движется сквозь тьму, пытаясь нацелиться на нее. Крекер не может поймать цель. Он боится девушку.
— Прошу… Я… — говорит он. Трясет пистолетом. — Думаю, тебе не стоит…
Белинда опускает язык в стакан. На крошечную долю секунды позволяет «бумеру» обжечь свои нервные окончания.
— Не…
Белинда наклоняет стакан, пока край пленки «бумера» не доходит до губ.
— Этого ты хочешь?
— Нет! — рвется голос копа. Он встает у бортика бассейна. — Нет… да… я… бля! Прошу… все не так! Я просто хотел… не надо никому умирать. Никому… — Крекер слышит, как Персефона кричит у него в голове. — Пожалуйста, — говорит он. — Не делай этого.
— Мы оба этого хотим.
Тень Белинды никогда не была такой текучей.
Крекер потеет. Чихает. Но цель укоренилась, у него появился мотив. Пистолет лежит в его пальцах ровно и точно. Если бы он мог разорвать эту схему — пальцы, рукоятка, курок, свежая кожа молодой девушки! Может, тогда он стал бы свободен от всех проблем. Запах Персефоны кричит на него. Ее вонь заполняет подвал. Все, что ему надо сделать, — нажать на спуск, завершить эту историю. Белинда наклоняет край стакана. Крекер прыгает в воду, как небольшая бомба, и прорывается сквозь тяжесть воды к Белинде.
— Прошу, Белинда… не убивай себя!
Я еду на своей «Комете» в эту запутанную историю. 6:22 утра. В новой карте даже время стало текучим. Старые правила отменены. Карта забита нарушенными дорогами. В тот день случилось двадцать пять аварий, порожденных новыми переплетениями корней города. Но я освободилась от этой структуры: я вела по Тени.
Между заводами бежит грязная дорога. По краям все спокойно и тихо, Заброшено и отдано призракам, но чем ближе я к центру затерянного промышленного города, тем больше этот город похож на Вавилон. К «Комете» бежит кричащая женщина: ее одежда разорвана, а лицо покрыто слизью. Я вывернула руль, чтобы избежать столкновения, и женщина отскочила от левой стороны капота. На несколько секунд упала на дорогу, но я не затормозила. Надо думать о дочери, теперь она — моя единственная цель. Бедная женщина, пошатываясь, встает. Я продолжаю свой путь, пока не въезжаю на открытое место между складами и хранилищами. Здесь разбит лагерь бродячих псов: хаос из куч костей, железных скульптур и вигвамоконур.
Здесь разбит лагерь бродячих псов: хаос из куч костей, железных скульптур и вигвамоконур. Все вокруг покрыто блестящей глазурью носовых выделений, земля покрыта телами, женщина, обладательница титанической афро, помогает жертвам землетрясения. Должно быть, это Ванита?Ванита. Я остановила «Форд комету» и подошла к Ваните, которая пыталась дать стакан с чем?то одному из раненых. Собакомужик отказался, и тогда Ванита выпила сама и, нагнувшись, поцеловала пса, передав лечебную микстуру изо рта в рот. Я вынула пистолет из кобуры, но при виде этого акта милосердия он показался ненужной тяжестью в руке.
— Ванита?Ванита? — спросила я.
Она бросила на меня взгляд, полный покорности. Увидела пистолет и приняла меня за ту, кем я и была: за ублюдочного копа, за то, против чего она восставала всю жизнь. Я видела, как в ее глазах гаснет огонь бунта. Она посмотрела на склад, около которого стояли икс?кэб и раскрашенный фургон под названием Волшебный Автобус. Слово «Ботодом» над дверью частично затянули цветы, и казалось, что там написано Бо д… Все здание было покрыто зеленой сетью цветов. Эфирное перо взлетело с крыши, и я почувствовала Тень Белинды, борющейся с соблазном.