Койот спросил, как его зовут.
— Мое имя Харон, — ответил он. — Я перевозчик озера Ахеронт. По?видимому, вы ищете переправу?
Койот сказал, что так и есть.
— Великолепно, нас ждет отличное плавание. У каждого ли из вас есть по оболу?
Койот посмотрел на нас, мы на него. Койот спросил, что такое обол.
— Что такое обол?!
Речь перевозчика стала бессвязной.
— Обол! Только не говорите, что… хотите сказать… вам не положили монету в рот… когда вы умерли? Ваши родственники? О боги, вот это прискорбно. Прискорбно. Во имя смерти, как вы сумели пройти мимо Цербера?
Койот сказал ему, что многоголовый Цербер почти ничего не потребовал за проход.
— Не потребовал! Возмутительно. Я непременно доложу. Ну в самом деле, это же против всяких правил!
Койот спросил Харона, может, обол — это вроде кэб?тарифа за проезд? Харон озадаченно замолчал, и Койот объяснил ему, что такое кэб и тариф.
— Да! Вот?вот! Точно. Тариф. Тариф — один обол. Наконец?то мы до чего?то договорились. Так вы готовы оплатить тариф? Ну в самом деле, они обязаны были положить вам обол в рот. Серебряную монету, равную одной шестой драхмы. Есть такое?
Койот покачал головой.
— А еще что?нибудь? Что?нибудь, чтобы… заплатить за проезд? Ну, хоть что?нибудь?
Сапфир соскользнул с Белинды и забрался внутрь лодки, устроившись у ног Харона.
— Постойте?ка, — взвизгнул Харон, — что эта туша делает в моей ладье?
— Ловит попутку, — ответил Койот.
— Ну?ка уберите его!
— Сам попробуй.
Харон наклонился к Сапфиру, но мой зомби?сын растекся телом по корпусу лодки. Его нельзя было убрать. Лодка угрожающе закачалась. Харон едва не свалился в воду.
— Все это действует мне на нервы, — заныл он.
— Ссаживай его, — сказал Койот, — или бери нас всех.
Харон с раздражением оглядел берег и сказал:
— Ну ладно тогда. Запрыгивайте! Быстро, быстро! Пока никто не видит. В самом деле, перевозить пассажиров за просто так — уже слишком. Никакой вам платы! И как прикажете поддерживать свой бизнес? Как, а?
И вот мы вчетвером поплыли — пассажиры в лодке, тонким лезвием рассекающей густую застоявшуюся воду. Только лунный свет, круглое облако пыльцы, растворенное в тумане, танцующем вокруг. Только скрип весел Харона да приглушенная мелодия пробирается к нам с центрального острова. Оркестр играл одно и то же снова и снова, замедляя темп до похоронного марша, словно игра была неким жестоким наказанием. Харон сидел на корме, его костлявые руки выглядывали из рукавов, сжимая рукоятки весел. Несмотря на очевидную слабость, он греб без всякого напряжения. Койот устроился на носу, Белинда — посередине, я — внутри Белинды, а Сапфир свешивался через борт, вглядываясь в глубину. Он чихнул, но почти неслышно. Ему определенно стало лучше, это было видно. Но что случится с ним, когда мы возвратимся в реальный мир? Ведь тогда аллергия вернется? А если после этой поездки ему станет еще хуже? И вообще, где он, реальный мир? Я лишь смутно припоминала, кем я была раньше. Вирт изменил мою Тень, стерев чувства. Все стало очень спокойным, тихим и застыло во времени. Луна, озеро, темнота, скрип весел, печальная мелодия оркестра. Духи тумана. Белинда опустила руку в воду…
— Не надо! — вскрикнул Харон.
Духи тумана. Белинда опустила руку в воду…
— Не надо! — вскрикнул Харон. — Не касайтесь воды озера. Пожалуйста.
— Почему? — спросила Белинда.
— Потому что она может поглотить вас.
Белинда убрала руку; только когда мы проплыли больше половины озера и от мелодии остались лишь неясные отзвуки позади, она заговорила снова.
— Койот? — сказала она. — Ты хоть представляешь, что сейчас происходит?
— Мы попадаем в разные истории, — ответил Койот. — Историю про пса с кучей голов. Историю про драйвера водяного кэба. Сад, черный и с глубокими реками. Сэр Джон ждет. Я чувствую, что он ждет нас.
Перевозчик подвел лодку к берегу.
— Высадка здесь, Белинда, — сказал Койот. — Ты не боишься?
Я заставила Белинду подтвердить, что она спокойна, и мы выбрались из лодки. Сапфир снова забрался на руки Белинде. Койот повернулся к Харону:
— Оставишь счетчик включенным? — спросил он. Перевозчик сплюнул в озеро и ответил, как будто точно знал, о чем спрашивает Койот:
— Никто не возвращается, дружище. Билет в одну сторону.
Лодочник засмеялся и оттолкнулся от причала.
Нас окружила тишина.
Только тихие вздохи весел, когда они опускаются и поднимаются из воды, опускаются и поднимаются, — и вот уже волны успокоились и исчезли. Медь труб холодно блеснула в воздухе, и звук умер. Луна скользнула за облако.
Тьма. Тьма была живым цветком.
Перед нами встала высокая стена растений. Стена была в два раза выше, чем мы все вместе взятые, и над вершинами ее башен?стволов различался бледный свет. Белинда велела Койоту вырасти выше самых высоких стеблей, пробиться наверх и взглянуть, что с другой стороны этой цветочной стены. Он поворчал немного и попробовал сделать, как она сказала. Но не успел он дорасти до середины, как стебли сплелись над ним, пригибая его к земле. После пятой попытки Койот сдался и сказал Белинде, что эта история не хочет, чтобы они глядели выше верхушек деревьев.
— Ты меня раздражаешь, Койот, — сказала Белинда. — Я думала, ты сможешь быть проводником.