«…о Господи! Цветы танцуют… танцуют…»
Я путешествовала в голове мертвого собакомальчика, соскальзывая от спектрального взрыва к пропасти пустоты…
«…подумай обо мне, Бода… спой ту песню еще разок…»
Последняя фраза в жизни Койота оборвалась в молчании… Это имя, которое он произнес с такой страстью. Сладкая смерть.
— Что ты сказала? — Это Клегг.
— А? — Я все еще ощущала тоннель во тьму.
— Ты сказала, это была сладкая смерть, Джонс?
— Точно?
Я сама не знала, сказала ли. Может, просто передала сообщение путями Тени, сознание сознанию, тень псу.
— Есть ли в мире такая штука, Дымка? Сладкая смерть?
— У него в голове цветы, Зеро.
— Я заметил.
— Нет, я не о том. В его сознании. Как взрыв… взрыв цветов… я…
— Что с тобой? Мне нужны улики, а не стихи.
— Не могу описать это… взрыв цветов…
— Нету от тебя никакого толку. Проигнорировав это замечание, я протянула руку к одному из цветов во рту Койота. И попыталась вытянуть его из куста.
— Расскажешь, как он умер? — спросил Клегг.
— Это к Шкурнику.
— Не зли меня, Дымка. Ты нашла имя в его мозгах? Может, убийцу? Или я прошу слишком много?
— Она была маленькая. Вроде девочка. Было имя Бода. Оно тебе что?нибудь говорит, Зеро?
— Ничего. И хватит называть меня Зеро. Никак не удается вытащить цветок. Что?то крепко держит его там, внутри головы песопаренька. Обеими руками я ухватилась за букет и как следует рванула. Без толку. Словно другая рука, не слабее моей, держит их где?то глубоко в его глотке.
— Кому шибанет в голову засовывать цветы в рот жертвы? — спросил Клегг.
— Никак не могу их вытащить, — ответила я, продолжая тянуть.
Зеро оттолкнул меня в сторону.
— Так, пусти меня…
Он присел рядом и ухватился за букет вместо меня.
— Зеро! Отпечатки…
— Тут просто нужна нормальная хватка пса… Собачий бог!
— Говорила тебе.
— Гадский букет!
Песокоп сделал могучий рывок. Раздался рвущийся звук — и Зеро упал назад, приземлившись на пятую точку, с букетом цветов в передних лапах.
— Блядские цветы! — воскликнул он, а потом кошмарно чихнул. И я видела, что влага в его глазах — не только слезы, не просто слезы боли.
— Проклятая аллергия! — прохрипел он, безрезультатно пытаясь подняться на ноги. — С каждым годом все раньше и раньше.
Он протянул цветы мне, и я сразу проверила концы стеблей. Они были оторваны и сочились соком. Я запустила руку глубоко в глотку мертвому псу, пытаясь что?нибудь нащупать. Мои пальцы скользнули по ряду острых иголок. А когда я их вытащила, они были измазаны в соке. Я посмотрела на Зеро.
— Что там такое, Дымка? — спросил он.
А когда я их вытащила, они были измазаны в соке. Я посмотрела на Зеро.
— Что там такое, Дымка? — спросил он.
— Цветы не просто засунули ему в рот, — ответила я. Снова мои пальцы путешествуют по горлу жертвы.
Я чувствую, где корни растений уходят в плоть. Это выходит далеко за пределы моей подготовки.
— Что говоришь, тенедевушка?
— Говорю, что я тебе не девушка.
— Давай теперь поиграем в политкорректность. Расслабься.
И я сказала ему:
— Цветы пустили корни у него в горле.
— На редкость поганое дело. Пахнет очень плохо для опытного нюха. Глянь сюда, Сивилла… — Произнеся мое имя, он махнул в сторону такси. — Посмотри на счетчик.
Я заглянула в такси. Окно водителя было разбито, повсюду по двери и капоту расплылись жирные пятна. Я мазнула по одному пальцем и понюхала.
— Зомбячие соки, точно? — сказал Зеро. — Похоже, он ссаживал пассажира.
Потом я увидела тариф, светящийся кислотно?желтым.
— Откуда он ехал? — спросила я. — Из Австралии?
— Гораздо дальше, Дымка, — ответил Зеро, шедший к багажнику. — Пес, должно быть, вез пассажира из Лимбо. Видать, подцепил нехороших зомби. Зарегистрирован груз в багажнике.
— Ты уже проверил?
Он помотал головой, вытащил тюбик ваза, выдавил немножко в замок и принялся ковыряться там своим коповским ключом, пока крышка багажника медленно не поползла вверх. Внутри оказалось пусто.
— Нам звонили копы из Приграничья, северный сектор, — сказал Зеро. — Они засекли, что он ввозит иммигранта. Он от них оторвался. Пес?Христос! Он был обалденным парнем, этот Койот. Великий уличный герой; думаю, будет большой резонанс. Думаю, начнется еще один собачий бунт. Крекер спустит с меня шкуру, если я не разберусь.
Первый собачий бунт случился много лет назад из?за случайного убийства юной сукодевочки в Боттлтауне. Робо?Шкурник и его бригада судмедэкспертов установили, что над жертвой совершили теневое изнасилование. Еще один эпизод войны между дымом и мехом. Мы сделали все, что могли, чтобы скрыть информацию от улиц, но Гамбо Йо?Йо украл ее с нашей волны. Потом обо всем рассказал в эфире, и псы подняли волну протеста, требуя правосудия, равенства и мести. С тех пор собаколюди стали меховой миной, периодически взрываясь — своеобразный собачий цикл — каждый раз, когда погибал очередной пес. Койот был просто последним из огромного списка.
Зомби, псы, робо, тени, вирты и чистые. Социальная лестница вступала в войну, ступень против ступени.
— Есть улики, Клегг? — спросила я.
— Знаешь что, Дымка? Я считаю, это дело тумана. Думаю, тут поработала Тень.
— Вот как… Понятно…
— Есть другие варианты, Дымка?