Уже лучше. От услышанного шума Койоту хочется завыть.
Сыграй мне нежно на гитаре, Джими… Йо?Йо!
Уже лучше. От услышанного шума Койоту хочется завыть. Гамбо Йо?Йо — пиратский диджей, который транслирует подборку классики шестидесятых и информацию, украденную из полицейских баз. Передачи ведутся из какого?то невыявленного места в Манчестере. Гамбо Йо?Йо — трикстер?анархист, категорически антиправительственный, и этим он близок душе Койота. Койот оставляет радио и включает фары такси. Свет прорезает в воздухе две хилые желтые линии и упирается в огромный сухой дуб. Койот глубоко затягивается и читает надпись на новой пачке: «КУРЕНИЕ ПОМОГАЕТ ТЕБЕ ВЫГЛЯДЕТЬ СТИЛЬНО — ИМИДЖ?КОНСУЛЬТАНТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА». Он слегка обнажает клыки, просто чтобы задавить страх, и опять смотрит на облака.
Койот любит дождь. Сразу приходят мысли об улицах Манчестера. И ему нравятся «напалмы». Но больше всего он любит свое черное такси.
Теперь таких такси почти не осталось, с тех пор как в игру вступили икс?кэбы. Икс?кэбы! Компьютеризированные, обтекаемые бронемашины, раскрашенные в черно?желтый цвет. Наймите дизайнером бухгалтера, а драйвером — тормоза, и вы получите икс?кэб. Они присвоили себе звание «рыцарей дороги», и вокруг них кругами по воде побежали тысячи слухов. Дети улиц, друзья Койота, говорили, что большая часть слухов — правда. Например, что у драйверов отнимали все воспоминания, заменяя их робоимплантами и комплексным знанием улиц. Что всей этой системой управляет туманная таксотварь, называющая себя Колумбом. Что у кэбов спереди, сразу за фарами смонтированы пушки. Что драйверы каким?то образом видят будущее, они знают, что тебе нужно такси, раньше, чем ты понимаешь это сам. Сегодня, если ты зовешь такси, икс?кэб тормозит рядом через минуту, гарантированно.
Койот не такой. Он старомоден до кончиков когтей. Боже, как же он ненавидит этих иксеров!
Он втаптывает окурок в дорожную грязь. Тут же прикуривает следующую, потому что неожиданно задумывается о Боде. Бода — одна из иксеров. Пару раз они с Койотом пересекались в ночных кафешках и разговорились. Она изменила образ иксера в сознании Койота — он увидел в Боде истинный свет. Она была настоящим бриллиантом, именно таким, какой он искал всю жизнь. Она ослепляла Койота одним своим присутствием, а уж когда она в ночном кафе спела для него песню — ее прокуренный голос вздыбил мех Койота дрожью наслаждения. Они болтали, пока не погасли фонари, и ему казалось, что иксерка проникла в его разум и разговаривает с ним напрямую. Словно у него больше не осталось от нее секретов. Он подумал, что она из теневых девушек, но спрашивать не стал. Разве теневые и псы не заклятые враги? К тому же разве драйверам не положено жить только ради иксерского Улья? Так почему же тогда этот неземной экземпляр заговорил с ним? И почему разума Койота коснулись нити Тени? Наверняка икс?кэбы убрали бы эти опасные способности. Но он видел страх в ее глазах: она говорила с ним так, словно грешит против какого?то тайного кодекса. Так что ни одно слово на эту тему не сорвалось с уст Койота, зато он вдоволь развлек ее рассказами о своих таксишных приключениях. Боде, похоже, он понравился; она пообещала подкинуть ему работу, что?нибудь слишком незаконное для икс?кэбов. Икс?кэбы не работают за границами города.
Вот поэтому Койот и стоит здесь, в тающей темного, ждет пассажира, забравшись далеко в никуда. Бода дала ему телефон, на звонок ответил сумрачный голос: «Ехать к Текучей Свинье, проехать мимо нее, свернуть на грунтовку, вторую налево. Проехать по ней триста метров до сухого дерева. Ждать там, в четыре утра. Ждать пятнадцать минут. Если никто не появится, уезжать. Все ясно?»
Ему было ясно. И вот он здесь, стоит и ждет, и утро уверенно приходит в оранжевой мини?юбке. Почему Бода к нему так добра? Койот не знает. С тех пор как богиня лакала из его миски, прошла целая вечность. Почему сейчас? Все, что он мог сделать, — поблагодарить ее поцелуем и отправиться в путь.
Но от этого поцелуя в нем проскочила искра, ожили мысли о том хорошем, что было и прошло, и о том, что вот?вот готово начаться, словно цифры на счетчике такси: поездки, бывшие и будущие.
Справа от него, за пределами конуса света фар, раздается шум. Он оборачивается, но ничего не видит, только медленные волны перекатываются по иссохшей траве, словно вязкие языки в ночи. Делает глубокий вдох, втягивая весь пейзаж в ноздри. Чувствует озоновые басы дождевых облаков, терпкую стерильность травы и земли в среднем регистре и какую?то высокую, дискантную ноту, которую не может опознать. Но ничего опасного, ничего человеческого или получеловеческого. Еще нет; Он прислоняется к водительской двери с сигаретой в зубах, слушает, как Гамбо Йо?Йо представляет следующую песню, смотрит на наливающиеся тяжестью облака и думает о дочери, о драйвере по имени Бода, о времени, о том, что все утекает, уходит от него и от всех остальных, и что все его так называемые друзья тянут из него деньги, и когда же наконец появится этот пиздюк пассажир!
Он дотягивает «напалм» до самого фильтра и выбрасывает окурок. Мелькает огонек, на секунду высвечивая маленький пятачок земли. Земля здесь всего на шаг от смерти, с тех пор, как падала Гнилая кровь. Танатос, как его, называли большие газеты. Дешевые же звали его Лимп, Гага или Консерватор. Боже! Да какая разница, как его называть? Мир за границами городов стал пустыней снов. На таком расстоянии от города дождь шел раз в полгода, и поговаривали, что в таких местах есть дыры в мире. Поверьте, Койот разберется с этой работой, лихим ветром проедет по темным дорогам, вполне возможно, с плохим пассажиром на борту. Если он вообще появится. Уже 4:10 — и ни слуху, ни духу. Иногда Койот думает, что Манчестер — последнее влажное место на земле, и именно поэтому его так тянет на эти мокрые улицы. Койот звереет оттого, что стоит черт знает где, вполне возможно, совершенно вхолостую, просто из?за безумного слуха, который дошел до ушей Боды. Может, это не клиент. Единственный транспорт, который легально ездит по Лимбо, — жуткие грузовики «Ваз Интернешнл», скользящие от города к городу. Один такой он встретил по дороге сюда: — массивный джаггернаут, ощетинившийся пушками и прожекторами, вопящая стальная баньши; грузовик чуть не разметал черное такси Койота по темноте.