Пыльца

Берликорн задыхался, и мне нравилось это слышать. Как задыхается сон.

Белый кролик проклинал историю, которая завела его в пекло опасности. Он исчез в дверях, наговаривая свою классическую присказку:

— Ай?ай?ай! Я опаздываю!

Берликорн подошел ко мне.

— Ты что творишь?

В его голосе слышалось сомнение.

— А ты как думаешь? — парировала я. — Убиваю Алису в Стране Чудес, ни больше, ни меньше. — Я протолкнула жука глубже, невзирая на слабые протесты Алисы, вниз, сквозь сопротивлявшиеся мышцы горла, пока жук не достиг ее желудка. — Ты ведь так же убил Койота? А теперь твоя милая, любимая Алиса почувствует то же сжимающееся дыхание. Теперь в ней Иммунная Тьма, и это сновидение сейчас умрет. Ты же этого хотел?

— Ты не сможешь, — прошипел Берликорн, пытаясь ухватить мою Тень пальцами. Теперь, соединившись с дронтовостью, она была сильнее сноплоти, и пальцы Берликорна сжимались вокруг пустого дрожащего тумана. Все его злые сны порхали у меня в голове, как потерянные птицы, испуганные нежданной слабостью, промахнувшиеся мимо гнезда…

— Это все нереально, — сказала я ему. — Это не Страна Чудес, и это не Алиса. Этот мир — просто остатки твоего жалкого сознания, мятущегося в поисках пищи.

— Не… Не убивай ее.

— Верни меня назад, Берликорн. Покажи мне, кто она на самом деле.

Берликорн помахал руками в воздухе, и через половину спящей секунды мы были в столовой. Дождь еще шел. Берликорн вернулся в свое кресло, а я снова всосалась в тело Белинды. Койот еще балдел от мяса во рту, а Сапфир играл рыболовными крючками с рисовым червем. На столе в захвате моей дочери дрожала Персефона. Цветочная девочка отыгрывала роль Алисы в воображаемой Стране Чудес. Белинда держала девочку одной рукой за горло, а из второй руки лился поток тенедыма, исчезающий во рту Персефоны.

Дронтосекомое, вошедшее глубоко в тело Персефоны.

— Прошу… — Впервые зазвучал умоляющий голос Джона Берликорна.

— Во имя твоей жены, Берликорн,

— Прощу… не обессонивайте мою любовь. Ее убьет эта черная тварь…

— Во имя моего ребенка, — сказала я довольно холодно. — Во имя ребенка Койота. Во имя моего города и города моих друзей. За Зеро Клегга и за Карлетту, девочку?щенка, и в память Томми Голубя. Я пришла сюда сражаться с тобой, Джон Берликорн, но теперь я поняла… Я пришла сюда просить тебя спасти нас.

Прошла целая жизнь. А потом, вдруг…

— Знаешь, что самое грустное, Сивилла? — уныло, почти печально спросил Берликорн, уступивший неизбежному.

— Расскажи, что самое грустное.

— Я не знаю, живой я или нет.

— Думаю, живой.

— Из всех созданий, собравшихся за этим столом, ты самая живая. Ты доказала это. Иногда это так сложно…

— Знаю.

— Быть только рассказываемым.

— Знаю.

— Быть только следом дыма в сознании

— Да…

— И это все, что может предложить человеческая жизнь? Интересно…

Я протолкнула жука еще глубже в желудок Персефоны. Она слабо боролась против вторжения.

— Я могу убить твою жену этим дронтом, — сказала я Берликорну. — Я права?

Берликорн попытался оттолкнуть тело Белинды, но Койот и Сапфир уже вышли из транса. Берликорн потерпел поражение в битве: слишком много путаницы и слишком много историй, которые надо вспомнить, — хозяин, сновидений не мог удержать своих заключенных. Койот легко схватил тело Берликорна, сжав его в огромных лапах.

— Прошу… Будьте великодушны, — взмолился Берликорн из захвата. — Что я могу вам предложить?

Под воздействием дронтового жука Персефона впала в дремоту.

— Вылечить Сапфира, — сказала я.

— И всех остальных страждущих, ясное дело, червяк позорный.

— Это ты можешь?

— Не оскорбляйте меня, — полыхнули его глаза. — Я знаю, когда закончится история. Прошу… Дайте мне это насекомое. Я устал, очень устал ждать, вокруг меня равнодушно растут сны. Отпустите мою жену.

— Ты позволишь нам вернуться? Остановишь аллергию?

— Вам придется побороться с Колумбом. Король кэбов вряд ли легко откажется от новой карты.

— Если надо, поборемся.

— Это значит, что мне придется забрать жену из реального мира.

— Она все равно не сможет там выжить, Берликорн. Теперь ты это знаешь.

— Теперь я это знаю. Дронты слишком сильны. — Он жадно посмотрел на Персефону. — Естественно, ее мать, Деметра, очень разозлится… ей не нравится, что ее дочь пустила корни в обычном сне. Деметра очень могущественна и при этом ужасно тупа; боюсь, у нее очень ограниченные представления. Ей нравится, что ее дочь распустила цветы в реальности, невзирая на то что ее дочери реальность вредна. Это была последняя заключенная нами сделка. Треть года — в Вирте, две трети — в Реале. Вам придется сразиться не только с Колумбом, но и с Деметрой. Вам придется убедить их обоих. Готовьтесь… есть только один путь через лес, и вы уже встали на него. Я облегчил вам путь сюда, но обратная дорога… Я не буду участвовать в этой битве. А без моей помощи вы сядете на мель. Может быть, заключим сделку?

— Где эта Деметра? — спросила я. Персефона тихо лежала под дронтовым жуком.

Вы придумываете мифы… А потом сами же их не знаете, — отвечал Берликорн. — Деметра везде, во всем, что зелено и возделано, она живет во сне и в сновидце. В Вирте и в Реале — и оба обеспечивают ей пропитание. Она сильнее меня. Она — богиня плодородия. Даже вы, тупые христиане, готовите ей сено каждую жатву; делаете маленькие фигурки. Очень, очень трогательно.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99