Боде нравится новоприобретенный образ крепкой девушки?ковбоя, но все?таки, несмотря на это, она здесь. Она ждет. Ждет выхода игроков. Вот, идут. К лицам плотно прижимаются респираторы. На майках ваз?слоганы. Солнце просто?таки стекает на поле. На траве ковер цветов. Свисток…
Удар.
Виртбол.
Болельщики кричат в перья, ведя своих игроков к воротам. Чихающие тактики.
Через толпу к Боде пробираются два человека. Чистая и собакодевочка.
Через толпу к Боде пробираются два человека. Я регулирую резкость. Похоже, человеческая девочка и собакодевочка, еще младше. Я уже видела эту девочку?щенка. Где? Ну конечно! Похороны Койота. Она его дочь. Ее зовут Карлетта. Дочь Твинкль и Койота. Я смотрю на нее все с той же материнской нежностью. И та же глупая мысль… Почему бы моей дочери не быть такой? Я снова перевожу бинокль на Белинду. Она напугана. Почему?
Волосы человеческой девочки собраны в косу, в которую тут и там вплетены яркие синие, желтые и алые перышки. Каждое из них вызывает у Боды нехорошее чувство — оперенные волны набегают на ее Тень. Она хочет уйти со своего места, так страшно. Но нет, решение, уже принято. Будем держаться. Девочки садятся рядом с Белиндой.
«Хочу, чтобы ты кое с кем увиделась».
Это про них говорил Койот? Одна из этих девочек — его дочь?
«Боже!»
Это уже слишком.
На девятой минуте «Юнайтед» открывают счет. Болельщики издают дружный стон. Теперь «Сити», чтобы пройти, нужны три гола. Чистая девочка и молодая сучка поглощены игрой. На самом деле она даже не сучка, эта девочка: на щеках торчит несколько тонких усов, и всё. Я гляжу на нее сквозь линзы, стоя на боковой линии, и думаю, когда мне начинать, когда вызывать Зеро. Сейчас, посреди чихающей толпы, арест неминуемо приведет к беспорядкам. Так что пусть себе поиграют немного. Я вталкиваю свою Тень внутрь дочери, вслушиваясь на расстоянии…
Бода еще раз обдумывает то, что ей удалось выловить из мыслей Робермана на берегу канала. Этот щенок — в самом деле дочь Койота? Но кто тогда девочка, которая сидит дальше? Может быть, у Койота был не один ребенок? Черт его знает… Бода больше не может ему верить. Даже мертвому.
«Сити» отыгрывают гол.
Толпа беснуется. Из ртов вылетают перья.
Между губ собакодевочки зажато перо. У чистой нет никаких перьев, но глаза все равно стеклянные, как будто она внутри чужого тела, проворного тела одного из игроков. Тут душа Боды съеживается от страха, оттого, что эта девочка рядом. От одного ее присутствия хочется сжаться в комочек. До Боды доходит: эта как бы чистая — на самом деле виртовка. Человеческая сущность изменена способностью прямого включения в мир Вирта. Ей не нужны перья: она может просто войти в сон и за него не платить. И она твой враг, Бода, твое проклятие. Неведающие не переносят сновидцев. Твои гены ведут безнадежный бой, прямо как сине?белая команда внизу, в неразберихе на поле. Твой страх силен, Бода, но несравненно сильнее страх твоей матери, просто потому, что смерть держит ее крепче.
Поверь, дочь моя.
Бода жмется подальше от обперьенной девочки. «Юнайтед» забивают еще один. 4:2. Прощай, финал. Синие перья падают в отчаянии, свисток провозглашает конец первого тайма. Играет оркестр.
Что теперь? Разум Боды в смятении.
Может, поговорить с виртовкой?
— Ты знаешь Койота? — спрашивает Бода. Кажется, полжизни прошло, пока она задавала вопрос.
Девочка просто смотрит на нее; в глазах еще мелькают пасы и фолы только что прерванной игры.
— Да, я знала его, — отвечает она.
— Близко?
Чего ты ждешь от этого разговора, Бода? Того, что будет легче?
— Шизовый песопарень был Койот, — говорит девочка.
— Вроде бы вполне нормальный, — говорит Бода, надеясь на возражения. Возражения не следуют, и Бода продолжает: — Вы родственники?
— Нет, просто друзья, — отвечает девочка. — Вот Карлетта — да. — Она гладит собакодевочку. — Карлетта — его дочь.
— Правда?
Тень Боды как ломкая шелуха от такой близости Вирта. И это все, ради чего она приехала в город? Встретиться с двумя девочками: одной из перьев, другой из собачьей плоти? Она думала встретить каких?нибудь подпольщиков, друзей Койота, повстанцев, которые выведут ее на Колумба.
— Ты дронт, да? — говорит девочка. — Я вижу пустоты вместо частей, которые должны принимать перья.
— Как тебя зовут? — спрашивает Бода, заглушая в себе эмоции.
— Меня — Блаш, — отвечает девочка. — Мне двенадцать лет. Теперь ты скажи.
— Что? Сколько мне лет?
— Как тебя зовут, глупая.
— Белинда, — Бода говорит первое, что пришло на ум, чтобы не раскрывать себя.
— Белинда? А…
— Что такое?
— Я думала, здесь будет Бода.
Несколько секунд Бода смотрит на оркестр, играющий на изумрудном поле.
— А почему ты так думала?
— Знаешь что? — говорит Блаш. — Когда?нибудь я стану знаменитой.
— Правда?
— Я буду знаменитой виртрисой. Во мне есть Вирт, понимаешь? На следующей неделе играю в «Коматозной дороге». Может, посмотришь? Роль?крохотулька, но я все равно собираюсь произвести впечатление, понимаешь? Вообще, сериалы — это ладно, но мои перья настроены на сны помощнее. Чтоб все прямо ошизели, понимаешь? Наверное, нет. Наверное, не понимаешь. Да, наверное, у тебя и не получится посмотреть меня на следующей неделе.